Преодолевая искушение, Уайетт заколебался. Пока он боролся с собой, Тейн решительно простерла руку с пультом в сторону телевизора. Луч света упал на перстень с бриллиантом. Взгляд Уайетта застыл: именно это кольцо он пытался вытащить из уха в последнем ночном кошмаре! Боги посылают последнее предупреждение.
— Мне очень жаль! — Он разорвал чек пополам. — Мое решение окончательное.
Пока клочки бумаги планировали к полу, Тейн продолжала энергично шагать.
— Вы горько пожалеете, — наконец промолвила она. — И больше никогда не будете руководить бракосочетаниями в Далласе. Считайте, что вы уволены.
Тейн не обернулась ему вслед. Вместо этого она нажала кнопку на пульте, улыбнувшись, когда звук обрушился на спортивный зал. Если этот бездарный хам полагает, что его уход может разрушить ее свадьбу, он жестоко ошибается. Она переживала и худшее, но устояла. Следующие две минуты Тейн концентрировалась на тонусе икроножных мышц. Спустя некоторое время лицо ее приобрело привычный свежий розовый оттенок. Она выключила тренажер, разделась донага и нырнула в бассейн, где ей обычно особенно хорошо думалось.
Когда она завершала уже десятый круг, вошел ее муж Роберт, одетый для игры в гольф, то есть в зеленые слаксы и кипенно-белую рубашку поло. Он мгновенно понял, что произошло нечто крайне неприятное, — Тейн согласилась бы на повреждение своей драгоценной прически только в преддверии Армагеддона.
— Доброе утро, дорогая. Могу я что-нибудь для тебя сделать?
Она откликнулась с середины бассейна:
— Уайетт Маккой только что уволился. Он считает, что у свадьбы дурная карма.
— Какой вздор! Он тебе действительно необходим?
— Шутишь? Это все равно что Эйзенхауэр подает в отставку за день до высадки союзного десанта.
— Но ты вымуштровала всех до мозга костей. — Возможно, Тейн при этом удалила и сами кости, но эту часть Роберт предпочел опустить. За двадцать пять лет супружества они с женой пришли к соглашению: она правит бал, он играет в гольф.
Тейн принялась отрабатывать движения ногами.
— К счастью, я знаю более десятка организаторов, которые отдали бы правую ногу, лишь бы поучаствовать в этом мероприятии.
Возможно, они предпочли бы отдать обе ноги, лишь бы в это не ввязываться, подумал Роберт, но вслух сказал:
— Ты абсолютно права, дорогая. Уверен, в течение часа ты найдешь ему замену. — И повернулся к выходу.
— Роберт! Будь в отеле в четыре. Репетиция начинается ровно в пять.
— Непременно, дорогая. Звони, если буду нужен. — Последние четверть века это было дежурной прощальной фразой. Тейн ни разу не воспользовалась его предложением.
