— Кто этот Вуди?
— Физиотерапевт моего сына. У него обширная клиентура на Пятой авеню. А почему ты спрашиваешь?
— Они с Лэнсом покупали атласные пояса для шаферов. Это довольно странно, поскольку пояса давно готовы.
Глаза Розамунд на миг вспыхнули.
— Я попросила их подобрать пояс для Гарри, моего мажордома, — солгала она.
— Какое облегчение. Мне приходили в голову гораздо более мрачные мысли.
— Стыдись, дорогая. — Розамунд поднялась во весь свой рост, во все шесть футов два дюйма. — Ступай принарядись для моего мальчика. Спасибо за суп.
Пиппа поднялась наверх на лифте. От стресса она превращалась в психопатку. Ну конечно же, Розамунд хотела, чтобы пояс ее мажордома соответствовал поясам шаферов. Ну конечно же, Лэнс пожелал, чтобы кто-нибудь помог ему с покупкой. И разумеется, именно Вуди, житель Нью-Йорка, обладал самым изысканным вкусом.
Но спокойствие ее продержалось недолго. Едва открыв дверь президентского номера, Пиппа услышала визг Брента:
— Ах ты, сучка! Каким образом, по-твоему, я должен превратить эту крысиную щетину в элегантный узел на затылке? Как, как, КАК?
Пиппа стремительно влетела в комнату. Джинни стояла, скрестив руки, спокойная, как Чеширский кот, а Брент с воплями носился вокруг нее. У стилиста выдался крайне тяжелый день. Восстановление поврежденных волос Кимберли потребовало дополнительного часа работы. Но он и представить не мог, что следом его ожидают шесть подружек невесты, длинные светлые волосы которых напоминают прошлогоднее сено. Что такое произошло с девушками из Техаса и их белокурыми локонами? Фара Фоссет и Линда Эванс[18] уже почти два десятилетия пребывают на свалке парикмахерской истории. И что за стремление иметь грудь размером с голову? И физически, и ментально эти женщины были в одном шаге от мычания. Он, должно быть, выжил из ума, согласившись приехать в Даллас. Только подумать, что завтра придется разбирать эти узлы и сооружать что-нибудь новое!
— Это шутка такая? — рявкнул он на Пиппу. — Ваша матушка сотрет меня в порошок, если я не сделаю десять причесок к сегодняшнему вечеру.
Дверь вновь распахнулась, впуская Тейн в светло-голубом кашемировом костюме с манжетами из серебристой норки. Ее сапфиры ослепительно сверкали. Прическа и макияж были идеальны. Несмотря на маниакальный блеск в глазах, выглядела она крайне привлекательно.
— Вы готовы причесать меня, Брент? — И тут она увидела Джинни. — Что это, Боже правый, такое?
— Это не я! — завизжал доведенный до истерики стилист.
