— Понимаю, но их придется оставить.
— Без денег. Я сделаю бесплатно.
— Нет! Спасибо!
Нори без паузы подытожила:
— За все двести восемьдесят долларов, — и пересчитала поданные Пиппой наличные. — Большое спасибо, Пакита. Пройдите с Джанг-Бо.
Нори бросила несколько фраз кореянке в белом халате (и с абсолютно отстраненным лицом), протянула Пиппе халат и ключ и проводила ее в раздевалку.
— Снимить украсенья, позалуста. Я сохранить.
Пиппа завернулась в полотенце и отдала Джанг-Бо часы, кольцо с бриллиантом и браслет с лодыжки.
— Не потеряйте. Это вещи моей матери.
Джанг-Бо сунула все в карман и проводила Пиппу к тяжелой двери.
— Вы оставаться двенадцать минута. Я вас здать.
Пиппа вошла. Из надписи следовало, что температура здесь составляет сто сорок градусов. Она присела на пол рядом с несколькими корейскими женщинами. Казалось, они вообще не потеют. Двенадцать минут прошли как двенадцать часов. Потом Джанг-Бо втолкнула ее в полумрак следующего ада. Песок, устилавший пол, обжигал ступни. Температура сто шестьдесят. Через несколько секунд сердце Пиппы бешено колотилось. Пот заструился из каждой поры. Голова разболелась — может, мозг раздувается как шар, распираемый горячим воздухом? Она продержалась две минуты.
— Простите, — выдохнула она, вываливаясь в коридор. — Слишком жарко…
— Двенадцать минута. — Джанг-Бо попыталась запихнуть ее обратно.
— Нет! У меня в девять часов важный экзамен! Мне нужен мозг, а не жаркое из мозгов!
Джанг-Бо подвела Пиппу к следующей двери.
— Здесь три минута.
Пиппа просунула голову поглубже, чтобы разглядеть надпись на предупредительной табличке. Прежде чем глазные яблоки начали вываливаться из орбит, она успела увидеть отметку: «180». В темном углу лежала без движения одинокая женская фигура — возможно, уже мумифицировавшаяся.
— Нет уж! Этого довольно!
Недовольная, Джанг-Бо повела Пиппу в чистилище купели, где от поверхности поднимался пар.
— Заходите.
Дьявольщина, хуже быть не могло — температура двести двенадцать градусов. Пиппа уронила полотенце и сползла в мутную воду. Джанг-Бо стражем стояла у лесенки, лишая возможности бегства. Наконец она произнесла:
— Теперь чистка.
Пиппу привели в сверкавшую белым кафелем комнату. Кореянки в грубых волосяных рукавицах скребли обнаженные женские тела, возлежавшие на четырех из шести столов. Работая, девицы весело болтали и пересмеивались — наверняка насмехались над телами, которые бессердечно обрабатывали. Время от времени появлялась старушка с ведром теплой воды и выплескивала ее на лежащих. Устроив Пиппу на столе, Джанг-Бо сделала знак девушке, дожидавшейся у раковины умывальника. Та принялась выкручивать стопы Пиппы, как мокрые тряпки. Боль была дикой.
