Вольф Мессинг. Экстрасенс Сталина | страница 51
История с двумя истребителями, подаренными Мессингом фронту — одна из самых загадочных в его биографии. В принципе ничего невероятного в ней нет: в годы войны многие люди с высоким уровнем доходов — артисты, писатели, ученые — жертвовали деньги на приобретение танков, пушек или самолетов. Но недоброжелатели телепата во главе все с тем же Шенфельдом утверждают, что он если и отдал деньги на нужды обороны, то сделал это не добровольно, а чуть ли не под дулом пистолета. Если в жизни Мессинг был довольно равнодушен к деньгам — в СССР их все равно было особенно не на что тратить, — тов повести Шенфельда он трясется над каждой копейкой и мечтает, как после войны вернется в родную Гуру-Кальварию «в смокинге, в накидке на белой шелковой подкладке, с шляпокляком на голове — прямо как Гарри Пиль в кино». А также о том, как он купит расположенный по соседству старинный замок королевы Боны и поселится там. На самом деле Мессинг уже в то время не собирался возвращаться в Польшу, даже не зная еще о том, что летом 1941 года его семью вместе со всеми евреями Гура-Кальварии угнали на смерть. В Советском Союзе, несмотря на все испытания, он чувствовал себя куда более популярным и востребованным, чем на прежней родине.
Евреев Гура-Кальварии угоняют в Варшавское гетто
Согласно Шенфельду, в июле 1942 года Мессинга вызвал к себе директор ташкентского (напомним, что все действие повести происходит в Ташкенте) отделения Госконцерта и поинтересовался, сколько он собирается пожертвовать на нужды армии. Артист задумался: «Дома, в Польше, вся моя жизнь была тяжелой борьбой за существование, я рад был, если имел парнусу (прибыль. — В.Э.) и сводил концы с концами. А здесь неожиданно привалило счастье и дождем посыпались деньги. И я знал только одно: надо их копить на будущее. А от окружающей меня жизни был вдалеке, все мое время проходило в разъездах и выступлениях. Администратор избавлял меня от всех забот, кормил и одевал, время от времени сообщал, что все дорожает, а я кивал головой. В тот момент я знал только, что сильно подорожали папиросы «Казбек», которые я курил.
Но тем не менее я решил не ударить в грязь лицом и поразить их.
— Тридцать тысяч! — сказал я.
Они переглянулись, и наступило тягостное молчание. Я понял, что если и поразил, то не с того конца, а потому решил поправиться:
— Пардон, я хотел сказать: сорок тысяч.
Представитель горкома криво усмехнулся и процедил:
— Вы, оказывается, шутник, Вольф Григорьевич. Смешно, сорок тысяч при ваших-то баснословных барышах! На днях председатель корейского рисового колхоза, товарищ Ким Цын Хен из своих личных трудовых сбережений пожертвовал миллион рублей. Вчера в «Правде Востока» было описано, как он привез нам огромный сундук с деньгами. Три кассира Госбанка пересчитывали их целый день. Вот это — пример патриотизма!»
