Однако мечтам Мессинга не суждено было сбыться: скоро его вывезли самолетом в Минск, заставили выступить перед руководством Белорусской ССР, а потом дали на подпись договор с Госконцертом, по которому он должен был выступать чуть ли не во всех больших городах Советского Союза: «Москва прикрепила ко мне администратора, который всем заворачивал, а по договору мне была гарантирована самая высокая ставка. Когда я впервые увидел расчетную ведомость, то даже не мог поверить, что это все — мое, и спросил, не ошиблась ли бухгалтерия? Ну что я стану делать с такими тысячами? Но я быстро научился ничему не удивляться. А главное — не показывать своего невежества. Если я чего-то не знал или не понимал, я помалкивал и многозначительно улыбался. Всем хотелось знать, как меня принимали на Западе в столицах и других больших городах, что писала обо мне пресса. Прямо врать я не хотел, а вертел вокруг да около. Да ведь они и не поверили бы, что я до сих пор кроме Польши нигде не был, а с прессой сталкивался, только когда давал свои объявления в газетках». В новых заботах и делах Мессинг совсем забыл о Симе, которая осталась в Белостоке и, должно быть, погибла после начала войны, когда на оккупированных территориях немцы первым делом уничтожали евреев.
Эта романтичная история, будто бы рассказанная в камере ташкентской тюрьмы, мало похожа на правду. Конечно же, в документах не нашлось никаких следов не только несчастной Симы, но и товарища Прокопюка. Да и самому Мессингу не было никакого резона скрывать свои белостокские похождения — а ведь он утверждал, что его советская карьера началась с Бресте и называл своим «крестным отцом» Петра Абрасимова. Этот уроженец Белоруссии, в отличие от мифического Прокопюка, хорошо известен историкам — он участвовал в «освободительном походе» Красной армии, после которого стал заместителем председателя Брестского облисполкома.
Журналист Владимир Кючарьянц передавал рассказ Мессинга: «Первым чиновником, с которым он встретился, стал Петр Абрасимов. Мессинг мысленно заклинал его: «Поверь и помоги мне!» Затем вдруг сказал: «Вы станете послом в большой стране». Так и случилось. Абрасимов не раз занимал должность посла. В ГДР, в Польше, в Японии. «Большой» же страной оказалась Франция. Но тогда Абрасимов, конечно, не принял всерьез пророчество этого странного, испуганного человека. Однако разрешил ему выступать на сценах Белоруссии».
На первый взгляд, предсказание Мессинга выглядит удивительным. Однако в разговоре с Абрасимовым он убедился, что тот знал польский и идиш (по-русски телепат пока еще не говорил), а значит, знал и близкий идишу немецкий, чем могли похвастаться далеко не все советские функционеры. Поэтому он и предрек своему собеседнику карьеру посла, рассудив, что посулить человеку, от которого зависит его судьба, что-нибудь приятное в любом случае не помешает. Он оказался прав: Абрасимов включил его в агитбригаду, занимавшуюся именно тем, о чем писал Шенфельд. Правда, можно было обойтись и без предсказания: Петр Андреевич, выросший среди евреев, относился к ним по-доброму. Уже в 1970-е годы, будучи послом во Франции, он принял у себя евреев-эмигрантов и даже пел с ними песни на идише, что для советского дипломата было отнюдь не типично.
