– А ты, – обратился Иоанн Васильевич, – Сергий Аникитович, какую награду хочешь, проси, пока я добрый!
– Великий государь, не ради награды старался, волю твою выполнить хотел, и невместно мне самому себе награду просить, как ты, Иоанн Васильевич пожалуешь, так и хорошо, все едино честь великая.
Царь оглядел столпившихся бояр:
Видели, как человек говорит, а вы из-за вотчин своих бороды друг другу рвете и меня в свои дрязги затаскиваете.
А тебе Щепотнев, подтверждаю все твоего отца привилегии, и жалую шубу с царского плеча.
Когда мне принесли шубу и накинули ее еще на мою, я еле удержался на ногах, тяжесть была неимоверная, даже пот выступил на лбу. Царь заметил мое состояние и по-прежнему улыбаясь сказал:
– Иди, отпускаю тебя Щепотнев, но вскоре призову на службу царскую.
Я еле живой под горой мехов откланялся и едва дошел до кареты, уже там внутри, я со вздохом облегчения снял все с себя, и подумал, а как же бояре целый день сидят около царя, да еще сохраняют бодрость духа таких одеждах.
Когда я приехал домой то, во дворе стояла подвода, груженная бочками, вокруг нее ходил мой ключник и сокрушенно качал головой.
– Что Федька головой качаешь? – спросил я.
– Дык как же не качать Сергий Аникитович, привел купчина бочки то с золой со Студеного моря. В пятнадцать крат дороже зола получилась, чем рядом из-под Москвы привезть. В его голосе звучало искреннее переживание за неразумное решение своего хозяина купить кота в мешке, втридорога.
– Не переживай Федор, эта зола мне очень даже нужна, вот увидишь, что мы с ней дальше делать будем. Я подошел и попытался приподнять бочку, весила она килограмм пятьдесят, я прикинул пять бочек – это двести пятьдесят килограмм золы, практический выход йода будет из тридцати килограмм сто грамм, значить мне светит получить почти килограмм кристаллического йода. Ну а если перевести в 5 % спиртовой раствор, то мне этого йода хватит на много лет. Надо только вначале постараться выделить из золы всю соду, она мне еще пригодится.
Бочки быстро сгрузили у мастерской и занесли во внутрь. Мне не терпелось проверить свои мысли по поводу получения иода. На лабораторную печь была поставлена реторта в которую засыпали золу водорослей и осторожно залили купоросным маслом, затем растопили плиту, по мере нагревания и кипения бурое содержимое запенилось а вверху на стенках реторты стали появляться желто- фиолетовые кристаллики. По окончанию нагрева кристаллики были собраны в стеклянную баночку с притертой крышкой, и я держал в руках первый в этом мире чистый галоген. Мои работники ничего не понимали, но, видя, что я чуть не пустился в пляс, они тоже радовались этим кристаллам, а особо любопытные просили объяснить, что же это такое. Памятуя о послухах, я особо не вдавался в детали, а рассказал, что по способу, описанному в греческой медицинской книге, получил из водорослей лечебное вещество, которое надо растворять в хлебной вине и мазать раны, и что, тогда огневица никогда не сможет начаться у таких больных.
