Черные зубы у женщин первое время вгоняли меня в тоску, очень уж было непривычно, но за год я привык к этому и уже с удивлением смотрел, если у какой-нибудь девицы видел белозубую улыбку.
Я думал, что боярин откажется позировать при таком скоплении народа, но он, похоже, был даже доволен этим обстоятельством. Он восседал на стуле с высокой резной спинкой в горделивой позе и поглаживал свою роскошную бороду, которую ему постарались расчесать к такому событию.
Я, рисуя, вспомнил, кто ему расчесывает бороду, и чуть не рассмеялся. Да уж в старину каноны красоты были совсем другие. На наших красавиц никто бы взгляда не кинул. Но наш боярин в этом зашел очень далеко, в бане и в усадьбе его обслуживали две толстухи, которые бы взяли все первые места на конкурсе самых толстых. А остальные мужики только облизывались, глядя на такое великолепие.
Рисовал я портрет неделю. Кирилл Мефодиевич устал.
– Никогда не думал, что это такое долгое дело, удивлялся он.
– Кирилл Мефодиевич, ведь на века делаем, чтобы ваши потомки смогли посмотреть на предка своего.
Но рисование портрета прервал неожиданный визит. Во время рисования во дворе поднялся переполох, слышались крики, и шум, и нам пришлось прекратить наше занятие. Когда мы вышли во двор, туда уже въехал возок.
– Архимандрит, выдохнул воевода и побежал под благословение.
Действительно, нас посетил без предупреждения настоятель Борисоглебского монастыря настоятель Мисаил. Когда я увидел его лицо, то сразу понял причину визита.
– Интересно, почему у служителей церкви флюс всегда с левой стороны? – была следующая моя мысль.
Суета стояла дикая, все бросились под благословение, потому, что Мисаил редко появлялся на людях, только в церковные праздники.
Но воевода быстро сориентировался, и вскоре стража навела порядок, и Мисаил в сопровождении нескольких монахов зашел в дом.
Вскоре меня позвали к воеводе. В приемном зале за столом сидели воевода и архимандрит. Когда я зашел, и как все прочие попросил благословения, архимандрит, с любопытством смотревший на меня, протянул:
– Так вот ты, какой отрок? По рассказу отца Савла я думал ты постарше. И тут он скривился от боли и схватился рукой за щеку.
– Вот проклятый зуб не дает жизни уже неделю, – пожаловался он воеводе.
– Ох, не говорите, отец Мисаил, я сам в прошлом годе маялся, так ведь две недели не спал, отвечал воевода и продолжил, обращаясь ко мне:
– Данила, тебе оказана честь невиданная, чтобы сам архимандрит к лекарю приехал, не было такого никогда.
