– Это парень тебе надо златокузнеца искать, те с малолетства глаз тренируют, что и блоху подкуют, а мы по простому, топоры, да грабли, вот петли дверные могу сковать, а уж подкову с закрытыми глазами сделаю, – сказал он мне после неудачной попытки выковать пинцет и зажимы.
Но вот наступил день, когда я осмотрел боярина и сказал ему, что он полностью здоров. На его вопрос, останемся ли мы у него на службе, я ответил, что согласен служить ему до весны, а если боярин будет добр и щедр то и дальше.
Кирилл Мефодьевич соизволил засмеяться и отпустил меня, сказав, что подумает какое жалование мне положить, а что касается работы, то она известная – лечить всех больных, которые появятся.
Что бы не говорили, а порядок, определенный, на Руси был, никто не мог просто так похолопить человека. И пока я не подписался в кабальной записи, я был свободным человеком, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Время шло незаметно, я по-прежнему занимался физической подготовкой, оружные холопы, также постоянно тренирующиеся во дворе быстро заметили мое усердие и как-то раз десятник, оценив мой вид предложил заниматься вместе со всеми. Боярин, все замечающий на своем дворе, ничего против не имел, а только сказал:
– Вы там моего лекаришку ненароком не пришибите, он мне может, еще пригодится, да и вам тоже.
И вот я вместе того, чтобы бегать по утрам начал махать боевым топором. Первое время через несколько минут топор уже вываливался из моих ослабевших рук. Но с хорошим питанием, тренировками сила начала прибывать во мне не меряно, и бабушка по утрам с удовольствием оглядывала меня, шепча при этом:
– Ну, вылитый отец, чистый Прошка.
К весне я уже в тренировках ничем не отличался от нескольких молодых воев которые весной будут сопровождать боярских детей на смотр в Торжке. И я все чаще ловил на себе задумчивый взгляд боярина.
И вот в июне, когда были в разгаре сборы, предложил он мне также поехать с ними в качестве воя, ну если надо и лекаря. Естественно двойной оплаты он мне за это выдавать не собирался. Я с удовольствием согласился. Тем более что на коне я сидел, как влитой, стоило только немного потренироваться и вспомнить навыки. Мои доходы пластического хирурга вполне позволяли посещать мне конюшню, и ипподром, где я много лет занимался конной выездкой. Поэтому здесь я при первой же возможности уселся на коня и с удовольствием катался. Мои способности никого, кроме бабушки не удивили, но она то прекрасно знала, что на коня я не садился ни разу в жизни, хотя уже за полгода привыкла к моим странностям и ничего не сказала по этому поводу.
