И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. III, «Искусство», 1950 — «IV»
Указание на страницы данных изданий дается арабской цифрой по типу: «I, 14».
Илья Ефимович Репин
Статья впервые напечатана в 1875 году (журнал «Пчела», № 3).
Статья показательна тем, что Репин, после «Бурлаков на Волге», становится объектом пристального внимания и любви Стасова, как гордость русского искусства, как художник, от которого можно ожидать «много сильного и значительного».
Стасов был свободен от слепого преклонения перед мастерами Запада как прошлого, так и настоящего времени. Наоборот — с вершин, достигнутых к этому времени русским реалистическим искусством, он критически подходит и к искусству прошлых эпох, и к различным явлениям искусства современности. Из всего прошлого он стремится взять то, что помогает созданию реалистических идейно-содержательных произведений, отражающих правду жизни, современности. Тут он следует заветам Чернышевского, который, утверждая — «прекрасное есть жизнь», отвечал поклонникам «чистой», «вечной» красоты в искусстве, рабски ориентировавших современное искусство на «недосягаемые» образцы прошлого: «Сила нашей фантазии чрезвычайно ограничена, и создания ее очень бледны и слабы в сравнении с тем, что представляет действительность. Самое пылкое воображение подавляется представлением о миллионах миль, отделяющих землю от солнца… самые идеальные фигуры Рафаэля оказались портретами с живых людей… живые люди, даже вовсе не принадлежащие к числу отъявленных извергов или героев добродетели, совершают преступления, гораздо ужаснейшие, и подвиги, гораздо более возвышенные, нежели все, что было выдумано поэтами» («Очерки гоголевского периода русской литературы». Избранные философские сочинения в трех томах, т. I, Госполитиздат, 1950, стр. 692). «Что делать! — говорил Чернышевский. — Аполлон Бельведерский и Венера Медицейская давно описаны, воспеты, и нам остается восхищаться только живыми людьми и живою жизнью, которую забывают в эстетиках, толкуя о Геркулесе фарнезском и картинах Рафаэля» («Критический взгляд на современные эстетические понятия». Там же, стр. 251).
В борьбе с поклонниками «чистого», отрешенного от интересов жизни искусства, за утверждение искусства, реалистически отражающего современную жизнь, Стасов стремился использовать все средства, в том числе и такое, как пропаганда взглядов современных художников-реалистов. Вот почему он считал нужным в данной статье о молодом Репине процитировать выдержки из его писем о впечатлениях от западно-европейского искусства, в которых, с точки зрения Стасова, хорошо раскрывалась позиция Репина, подходившего критически к классическому и современному искусству Запада. Вопреки распространенным, прочно утвердившимся в академических и официальных кругах того времени взглядам, что художник должен совершенствоваться главным образом за границей на образцах искусства Запада, Репин рвался в Россию. В своих симпатиях и антипатиях к тем или иным художникам Запада он не был одиноким. Крамской в ответ на письма Репина, содержащие те же опубликованные Стасовым оценки Репина западноевропейского искусства, писал: «…Суждения, которые Вы мимоходом делаете, подтверждают мои мнения… Что касается Рафаэля вообще, то, пожалуй, Вы и тут правы…» («И. Е. Репин и И. Н. Крамской. Переписка». «Искусство», 1949, стр. 19). Однако все же Репин не предназначал свои письма для печати. Отрывки из них, будучи опубликованными в комментируемой статье Стасова, вызвали резкие отзывы в печати по поводу будто бы «нигилистических», огульно отрицающих все классическое наследие, взглядов Репина. «Если бы мы не были убеждены в искренности г. Стасова, мы заподозрили бы его в предательстве. Злейший враг Репина не мог бы оказать ему худшей услуги», — писали «Московские ведомости» (1875, 14 июля, № 179, «Взгляд русского художника на искусство»).
