Может быть, здесь Мар очень близко подошла к определению и сущности женской религиозности и ее вечной потребности в любви. Может быть это и есть женское понимание любви — как дороги Богу? Но одновременно — это только одно из возможных пониманий исключительно сложного целого.
И уверения Терезы, что именно чистота и целомудрие влекут ее к Ганушу, очень напоминают самообман. Ведь в ее любви присутствуют та напряженность, страстность, требовательность, полоненность, за которыми могут скрываться и бездна, и грех, и искушение, и падение. Взор Анны Мар буквально прикован к тончайшей грани, отделяющей порок от добродетели (вспомним, что, по ее мнению, это ответственнейшие темы искусства). Она ни в чем не оправдывает и не защищает свою героиню. Недаром началом духовного краха Терезы становится момент. когда она понимает, что ничего не значила для Гануша, что никоим образом не выделял он ее среди других прихожанок. Что это? Извечная женская слабость? Потребность в руководстве? Желание раствориться в воле учителя, господина, повелителя? Или все же дьявольская гордыня, соблазн, искушение?
Мерцающую роковую грань переступает героиня романа «Тебе единому согрешила». Но, как совершенно справедливо заметил один из рецензентов, Мечка Беняш, занятая исключительно собой и своими переживаниями, не заметила «жуткой трагедии человека, силою любви нарушившего священный долг перед Богом» [50], что действительно не лучшим образом аттестует ее. О ксендзе на протяжении всего романа мы узнаем только то, что Мечке он казался прекраснее всех, а его чувство к ней выражено всего в одной фразе: «У меня теперь нет ни веры, ни надежды, у меня только любовь к тебе, Мечка». На самом деле маловато для раскрытия такой важной и неразработанной в литературе темы, как нарушение целибата. Это дало основание критику «Свободного журнала» отметить, что «мистическая связь религиозного чувства с любовью» в романе «затронута схематично и поверхностно». [51] И читателю остается только догадываться, что стоит за этим исступленным стремлением к близости со своим недоступным избранником, которую запечатлела на страницах романа Анна Мар. В критике, например, встречался такой ответ: желание ее героинь соблазнить служителей католического культа — это «безошибочный признак» одержимости, это прямое указание на «демонизм» с его жестокой эротической «черной мессой» [52], и отмахнуться от такого предположение не так-то легко.
