Дочь этого самого попа — Лариона Раевского, известного больше под прозвищем Шкоды, вышедшая замуж за псаломщика Скоропостижного, и явилась предметом моей скоропостижной поездки. Дальнейшие сведения относительно Акулины Ларионовны еще более возвеличили ее в моих глазах. Кроме того, что она была дочерью попа, служившего историческую панихиду по Байрону, она еще приходилась крестницей двоюродного дяди Пушкина — Вениамина Петровича Ганнибала.
Как раз первое, что мне бросилось в глаза, когда я вошел в кладбищенскую ограду, — намогильная плита по левую сторону церкви, потрескавшаяся и поросшая мохом, на которой я, однако, мог отчетливо разобрать:
«Здесь положен прах помещика села Петровского Вениамина Петровича Аннибал».
В чреватых воспоминаниях Льва Павлищева очень живо рисуется оригинальная фигура покойного, игравшего, кстати сказать, не последнюю роль во время пребывания Пушкина в селе Михайловском. Отличный хозяин, опытный агроном и страстный охотник, он был, как все Ганнибалы, отменный хлебосол, и чуть ли не благодаря ему слово «гостеприимство» было заменено надолго в Опочецком уезде словом «ганнибалыцина». Вдобавок он был большой руки весельчак и искренний любитель музыки и организовал в своем Петровском целый оркестр музыки, причем являлся не только в качестве капельмейстера, но и в качестве композитора. Им, как известно, была положена на музыку песня Земфиры из «Цыган» — «Старый муж, грозный муж», — особенно усердно распевавшаяся в семействе Осиповых в Тригорском. По словам Сергея Львовича, своей приверженностью к стихам Пушкина он даже заразил своих дворовых. Его неизменный спутник по охоте, рыжий цирюльник и горький пьяница Прохор, набивая охотничий ягдташ подстреленной дичью, напевал из «Братьев разбойников»:
Какая смесь одежд и лиц,
Племен, наречий, состояний!..
А его судомойка «толстуха Глашка» выучила наизусть с начала до конца «Бахчисарайский фонтан». Презабавный анекдот сообщает про эту самую Глашку Сергей Львович в письме к сестре поэта Ольге Павлищевой:
«Вчера мы все хохотали до упаду: Вениамин Петрович вызывал Глашку из кухни нас потешать декламацией из „Евгений Онегина“. Глашка встала в третью позицию и закричала во все горло:
— Толпою нимф окружена
стоит Истомина: она,
Одной ногой касаясь пола,
(Глашка встает на цыпочки)
Другою медленно кружит,
(Глашка поворачивается)
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух из уст Эола…
Глашка тут прыгает, кружится, делает на воздухе какое-то антраша и падает невзначай на пол. Расквасив себе нос, громко ревет и опрометью бросается на кухню».
