Мой прахъ истлѣетъ понемногу,
Истлѣетъ онъ въ сырой землѣ,
А я межъ звѣздъ найду дорогу
Къ иной странѣ, къ моей Ойле.
Я все земное позабуду,
И тамъ я буду не чужой,?
Довѣрюсь я иному чуду,
Какъ обычайности земной.
Эти мотивы можно встрѣтить еще въ нѣсколькихъ стихотвореніяхъ Ѳ. Сологуба (см., напримѣръ, «Въ мерцаньи звѣздъ нисходитъ на меня…» и «Звѣзды, привѣтствуйте брата!»); и они крайне любопытны для уясненія безсилія этой вѣры въ будущее раскрыть смыслъ настоящаго. Конечно, блаженъ, кто вѣруетъ въ Ойле или въ Zukunftstaat; но это самоутѣшеніе не есть объясненіе смысла нашей земной жизни. Пусть мой далекій потомокъ найдетъ земной рай въ марксистскомъ Zukunftstaat'e, пусть самъ я, вмѣстѣ съ Ѳ. Сологубомъ, найду за могилой такую Ойле, идѣже нѣсть печаль и воздыханіе: развѣ это отвѣтъ на карамазовскіе вопросы? Я буду блаженствовать на Ойле, но каковъ же былъ смыслъ моихъ страданій на землѣ? И что мнѣ въ томъ, что на Ойле не будетъ страдать ребенокъ, если здѣсь, на землѣ, его затравили собаками? Ѳ. Сологубъ, какъ и всѣ другіе вѣрующіе, не отвѣчаетъ на этотъ вопросъ; иногда онъ даже рѣзко ставитъ его передъ собой, но отвѣтомъ ему служитъ молчаніе. Таково его стихотвореніе «Ангельскіе лики»; читатели не посѣтуютъ, если мы приведемъ его цѣликомъ.
Ангельскіе лики,
Свѣтлое хваленье,
Дымъ благоуханій,?
У Творца-Владыки
Вѣчное забвенье
Всѣхъ земныхъ страданій.
Ангелъ вопрошаетъ:
? Блѣдный отрокъ, ты откуда?
Рано дни тебѣ наскучили.
Отрокъ отвѣчаетъ:
? На землѣ мнѣ было худо.
Мать съ отцомъ меня замучили.
У Творца-Владыки
Вѣчное забвенье
Всѣхъ земныхъ страданій,
Ангельскіе лики,
Свѣтлое хваленье,
Дымъ благоуханій.
— Цѣлый день бранили,
Ночью руки мнѣ связали
На чердакъ свели раздѣтаго,
Долго палкой били,
Долго розгами терзали,?
Вотъ и умеръ я отъ этого.
Ангельскіе лики,
Свѣтлое хваленье,
Дымъ благоуханій,?
У Творца-Владыки
Вѣчное забвенье
Всѣхъ земныхъ страданій.
Здѣсь поставленъ вопросъ, но отвѣта нѣтъ, если не считать отвѣтомъ ссылку на вѣчное забвенье всѣхъ земныхъ страданій. Да отвѣтъ ли это, полно?? можно спросить словами Гейне. Вѣдь дѣло вовсе не въ забвеньи, а именно въ страданіяхъ! И по сравненію съ ними все это свѣтлое хваленье, весь этотъ дымъ благоуханій, вся эта гармонія? «не стоитъ она слезинки хотя бы одного только того замученнаго ребенка, который билъ себя кулачкомъ въ грудь и молился въ зловонной конурѣ своей неискупленными слезками своими къ „Боженькѣ“! Не стоить, потому что слезки остались неискупленными. Онѣ должны быть искуплены, иначе не можетъ быть и гармоніи. Но чѣмъ, чѣмъ ты искупишь ихъ? Развѣ это возможно?» (Иванъ Карамазовъ). Нѣтъ, это невозможно. Никакія Ойле, никакіе дымы благоуханій не искупятъ этого мгновенья безвинной человѣческой муки; слишкомъ дорого оцѣнена такая гармонія? и самъ Ѳ. Сологубъ еще во второй книгѣ своихъ стиховъ ясно высказалъ, что это единственно возможный отвѣтъ на вопросъ. Въ одномъ изъ стихотвореній этого второго сборника мы опять встрѣчаемъ сопоставленіе ангельскихъ ликовъ съ человѣческимъ горемъ.
