Трактат о том, как невыгодно быть талантливым | страница 3



В 1912/13 годах он побывал во Франции, Италии, Швейцарии, Германии. Видимо, на это время приходятся наиболее серьезные его занятия философией. («Как и многие незаурядные умы, — говорит он мимоходом об одном из своих героев, — переболел в эти годы черной философической оспой шопенгауэризма».) Прямых указаний нет, однако в написанной несколько лет спустя — на рубеже десятых и двадцатых годов — книге философских новелл «Сказки для вундеркиндов» (и, разумеется, в более поздних вещах) обнаруживается глубоко осмысленное и свободное — художественное — использование основных идей и понятий, антропософии и неокантианства, впервые по-серьезному заинтересовавшего европейцев буддизма, теорий утопического социализма, Ницше и Авенариуса. Словом, всего того, чем сосредоточенно занимались тогда в Сорбонне и Гейдельберге, в Дорнахе и Милане…

Юридическая практика, как нетрудно понять, мало привлекала Кржижановского. Однако по материальным обстоятельствам пришлось ему в 1914 году «вступить в сословие присяжных поверенных». Помощником присяжного поверенного он пробыл около четырех лет.

Тут снова обращает на себя внимание странность, явный биографический пробел. Вскользь упомянутое пребывание «в сословии присяжных поверенных» приходится как раз на годы первой мировой войны и революции. По возрасту Кржижановский вроде бы подлежал призыву в армию. Но это и все, что известно, никаких подробностей его жизни в то четырехлетье до нас не дошло.

Проще, естественнее всего — и, думается, весьма близко к истине — то объяснение, что происходившее не имело прямого отношения к литературе, к писательской работе Кржижановского. Разве что отвлекло от этой работы, на время прервало ее — и таким образом само выпало из биографии писателя. Косвенное подтверждение: события не-литературные, не-театральные, не-киношные практически вообще не запечатлены в том, что Кржижановский о себе рассказывал.

Характерно, что и в его письмах, и в письмах к нему нет сообщений и вопросов ни о погоде, ни о здоровье, — всё по существу, всё о деле. Единственное и вполне понятное исключение — переписка с женой, но и тут, как правило, «лирические мотивы» места занимают немного. И еще одно бросается в глаза при чтении его довольно обширной переписки: среди его знакомых, друзей, самых близких людей — никого, кто был бы с Кржижановским на «ты»…

Но вернемся в Киев — в год 1919-й.

«Революция — убыстрение фактов, за которыми не поспевает мысль», — заметил Кржижановский. И отказался от обреченной на неуспех погони — равно как и от фиксации неосмысленного. Он стал определять для себя точки, откуда возможно было бы охватить мыслью закономерность движения «фактов», их взаимосвязь.