21.1.31. Берлин. Б. генерал Николай Владимирович Скоблин".
Срочная шифровка из парижской резидентуры разведки ОГПУ:
"Мне стали ясны огромные возможности "Фермера" и перспективы его многолетнего использования. Он добросовестный и, если хотите, талантливый агент.
При условии хорошего руководства и если не допустим каких-либо ляпсусов, "Фермер" станет таким ценным источником, каких в рядах РОВС, да и в других эмигрантских организациях мы еще не имели...
Биль".
Нет абсолютно никаких оснований подозревать, что Фермер или его жена решились стать секретными агентами СССР из корыстных побуждений или из-за страха казни. Они были вполне обеспеченными, если не сказать богатыми, людьми, а какие-либо угрозы не могли испугать храброго боевого офицера, многократно рисковавшего жизнью. Попытки запугать такого человека вызывают обратную реакцию - гнев и ненависть.
О том, по какой причине Фермер и его жена стали шпионами, частично свидетельствует такой документ:
"Расписка
Постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик о персональной амнистии и восстановлении в правах гражданства мне объявлено.
Настоящим обязуюсь до особого распоряжения хранить в секрете.
21/1-31 г. Берлин.
Б. генерал Н. Скоблин".
Был ли он единственным в своем роде? Нет. Даже среди высшего звена РОВС был по меньшей мере еще один тайный агент Кремля.
"Центр. Андрею
Мы пришли к мысли выписать из Софии в Париж генерала Тукула, командира дроздовцев, которого "Фермер" будет использовать "вслепую". А "Фермер" плюс Тукул - это такой кулак, который, выражаясь словами самого "Фермера", может разнести весь РОВС".
Действительно, имея таких помощников, можно было не только справляться с агентурой РОВС, засылаемой в СССР, но и воздействовать на его руководителей, а также выявлять их связи с иностранными разведками.
Вот еще одно сообщение в Центр, Андрею:
"21-го вечером на квартире Сергея (он в отъезде) произошла встреча (гостиница или другие места, конечно, не подходили): чета "Фермеров", Биль и я...
Оба великолепно информированы обо всем, что делается в белых кругах, знают подноготную многих интересующих нас лиц. Беседа длилась с восьми вечера до часу ночи за хорошо сервированным столом.
Оба почти ничего не пьют.
Объявление им о персональной амнистии ЦИК СССР произвело хорошее впечатление. Поклялись в верности нам, в выполнении каких угодно заданий и распоряжений. Мое впечатление - они не врут".
