Я очень дружила с отцом, любила его, и он любил меня, никогда не давал в обиду и называл меня на немецкий лад Meine Tochterchen — моя доченька. Однажды он сказал мне, что поздно вечером на Чулыме будут ловить осетров, и затем взял меня с собой. Рыбаки сели в лодки с зажженными фонарями и выехали на середину реки. Мы наблюдали за ними с берега. Оказывается, рыба идет на свет, и рыбаки, разглядев среди других рыб осетра, бьют его сверху острогой.
Этой же осенью 1919 года я, придя домой из школы, увидела в нашем дворе белую лошадь. Отец пояснил, что белую лошадь оставил у нас какой-то офицер, чтобы забрать ее после. И отец стал ездить на ней в лес и на рыбалку. А когда брал меня с собой, то сажал на лошадь впереди себя и приучал не бояться ее и держаться за гриву. Постепенно я привыкла к ней, и отец стал оставлять меня на лошади одну и заставлял совершать небольшие прогулки. Лошадь была послушная, и я ее не боялась. Но однажды белая лошадь так же внезапно исчезла, как и появилась. Забрал ли ее возвратившийся хозяин, или отец отдал ее кому-то? У нас всегда были кошки и собаки. В Красном Яре большая собака круглый год жила у нас во дворе, где у нее была конура. А в Боготоле, когда мы переехали в дом на площади, у нас появилась маленькая комнатная собачка с очень звонким лаем.
Была корова и запас сена для нее на зиму. И вот однажды пришли какие-то военные и хотели отобрать у нас сено. Папа не давал, спорил с ними; на крик вышла мама, а за ней и мы, дети. Военный, быть может, офицер, рассердился, поставил отца к стене дома и вытащил наган, собираясь его расстрелять. Тут мама закричала не своим голосом и бросилась на колени перед офицером, закричали и мы в четыре голоса. Офицер чертыхнулся и ушел со двора, а с ним и солдаты, пришедшие унести сено. Так мы все вместе спасли сено, а заодно и наши жизни, так как без коровы не смогли бы выжить зимой 1919/20 годов.
Отступление Белой армии становилось всё интенсивней. На ночлег военные часто останавливались в домах жителей села, и однажды наш дом занял штаб военной части во главе с генералом. Генерал и офицеры расположились в нашей большой комнате. С ними ехала молодая женщина, пробиравшаяся к мужу в Иркутск. Ее мама поместила в детскую. Когда незваные гости умылись и распаковались, мама поставила на стол самовар. Войдя в комнату, мы увидели на столе огромный брусок сливочного масла и буханку белого хлеба, чего уже давно не было в нашем рационе. Генерал отрезал по толстому ломтю хлеба, густо намазал сливочным маслом и дал нам, каждому из детей.
