В школу меня больше не отдавали — моей матери не понравилась учительница. Читать и писать меня еще в шесть лет научил отец, который теперь продолжил со мной занятия, а арифметике меня учила мама. Сложение, вычитание, умножение и деление я освоила быстро, но вот задачи на все четыре действия никак мне не давались. И зачастую, возвратившись с работы, отец заставал нас обеих в слезах.
Детские годы, прожитые в селе Красный Яр, казались мне очень счастливыми, и я вспоминаю о них как о жизни в сказке.
Но зимой 1917 года мы вдруг собрались и уехали из Красного Яра, оставив наш дом. С чем это было связано, я не знала и только позже из рассказа матери поняла, что мой отец в гостях у одного из своих сослуживцев обозвал царя Николая II «проклятым виноторговцем» и выплеснул вино из рюмки на портрет царя, висевший на стене. Кто-то донес об этом приставу, отца хотели арестовать, но местная интеллигенция взяла его на поруки. Однако запрос по этому делу был все же направлен в город Мариинск. Быть может, именно угроза ареста заставила отца уехать из Красного Яра. А может быть, отец вообще был на подозрении у пристава, потому что, как рассказывала мама, да я и сама припоминаю, к отцу приезжали или приходили какие-то подозрительные люди, которые иногда ночевали у нас или жили несколько дней. Возможно, это были люди, бежавшие из ссылки. Но это только мои догадки.
Помню наш отъезд на лошадях до станции в городе Мариинск, куда мы приехали в полной темноте. Смутно помню запах поезда, в вагон которого мы сели. И на этом воспоминания кончаются. Не помню, как приехали в город Боготол, как затем на лошади переехали в село Боготол в пяти верстах от города.
Село Боготол: революция начинается
Богатые сибирские села похожи на небольшие российские городки. Площадь, вымощенная булыжником, на ней кирпичные строения — длинные со многими дверями склады сибирских купцов, торговавших зерном, мукой, мясом. Возле складов — большие металлические весы. На площадь выходили и несколько лавок, где продавалось сельскохозяйственное оборудование: плуги, грабли, лопаты, а также лавки, торгующие керосином и всякой мелочью. Где были продуктовые лавки, я не помню; не знаю, где располагался базар в Боготоле, потому что никогда туда не ходила. В селе была большая кирпичная церковь, в которой служил отец Леонтий. Это был высокий худощавый человек. Трое его взрослых сыновей учились в университете в Томске, а сам он занимался сельским хозяйством, как все крестьяне. Его очень любили и уважали. Были в селе больница и несколько школ, а также много двухэтажных домов, как деревянных, так и наполовину каменных, принадлежавших богатым купцам. Остальные дома были одноэтажные деревянные. Улицы не были вымощены камнем, а вдоль домов тянулись тротуары из длинных досок. Хозяева домов следили за чистотой тротуаров и летом к праздникам не только мыли свой тротуар, но некоторые даже скоблили его ножом до белого цвета. Особенно тщательно мылись тротуары к празднику Троицы, когда вдоль них устанавливали срубленные молодые березки. Ими же украшали и церковь, и главные комнаты домов.
