— Мое возлюбленное дитя! — промолвил отец, слегка касаясь ее волос. — Не печалься обо мне. Я отправляюсь дрессировать животных для богов и буду там счастлив. Смотри на мой уход так. От этого и мне, и тебе будет намного легче.
Эриния подняла голову, пальцы ее дрожали, сомкнувшись на слабой ладони умирающего.
— Ради тебя я постараюсь.
Он слабо улыбнулся дочери и сразу же отвел свой взгляд, словно какая-то тяжесть давила на него и не давала покоя.
— Мне нужно многое тебе рассказать, и боюсь, что из себялюбия я слишком долго откладывал этот разговор.
— Не нужно ничего говорить! — мягко настаивала она. — Пожалуйста, побереги силы, отец!
— Эриния, я должен тебе это рассказать, поверь мне! Выслушай меня внимательно — вся твоя дальнейшая жизнь будет зависеть от того, правильно ли ты поступишь после моего ухода.
— Я буду жить так, словно ты продолжаешь руководить каждым моим шагом и давать мне советы, — произнесла девушка сдавленным голосом.
— Нет! — Голос Фархаддина прозвучал резче, чем ему того хотелось, и он попытался приподнять голову, но без сил откинулся назад, лихорадочно хватая открытым ртом воздух.
— Пожалуйста, не тревожься обо мне, отец! — взмолилась Эриния, пытаясь сдержать слезы. — Я не хочу, чтобы ты беспокоился о моем будущем!
— Эриния! Мне не дает покоя мысль, сможешь ли ты простить меня, когда узнаешь то, что я скрывал от тебя все эти годы! В то время мне казалось правильным держать в тайне секрет твоей матери. — В отчаянии он простер к ней руки. — Но теперь…
Эриния нахмурилась.
— Не беспокойся, я знаю, что моя мать не была жительницей страны Кемет. Как-то я подслушала твой разговор с Абдаль. Ты говорил, что мама назвала меня именем своей эллинской матери. Я сама заметила, что моя кожа куда светлее, чем у вас.
— Это, конечно, правда, — неохотно признал он. — Но не об этом я собираюсь тебе рассказать. Ступай к большому сундуку в том углу и принеси мне верхнюю шкатулку, которую найдешь внутри, — она украшена обсидианом, ты не ошибешься.
Эриния выполнила просьбу отца и снова опустилась на скамейку, поглаживая пальцами шкатулку, обтянутую зеленым шелком и отделанную редким по красоте камнем.
— Раньше я не видела ее, отец.
Старик закрыл глаза, ожидая, когда пройдет приступ головокружения.
— Открой ее и достань то, что в ней лежит.
Эриния откинула крышку и задохнулась от неожиданности, извлекая на свет золотую цепочку с подвеской в форме пантеры, распластавшейся в прыжке. Никогда прежде не видела она столь большого и столь черного алмаза, как тот, что был вставлен в глаз прекрасной кошки. Эриния посмотрела на отца и спросила:
