.
Время от времени ее тянуло дать отповедь всем тем, кто с таким презрением высказывается о чужих несчастьях, в которых толком не разбирается. По какому праву, например, так называемые добропорядочные люди осуждают девушек, «попавших в беду»? Это ведь были девушки вроде нее самой. Будь у нее побольше энергии и поменьше застенчивости, она бы могла стать политиком, хотя бы чтоб излечить «матушку Норвегию от политики псалмов и свирепствующей у нас хронической мозговой диареи»[73]. Но можно же оформить свои выпады в виде статьи и напечатать — анонимно.
Так она и сделала, после того как отшлифовала удар в письмах к Дее. Статью, напечатанную в «Афтенпостен» за 12 мая 1904 года за подписью «Одна молодая девушка», Сигрид написала однажды ранним утром, перед тем как отправиться в контору. Ее язвительная ирония и разящее остроумие были направлены против состоятельных граждан, а полемический задор сочетается с красочностью стиля, — не так-то легко навесить на автора какой бы то ни было ярлык. Отправной точкой послужил горячо обсуждаемый в то время закон о наследстве, в особенности право наследования для незаконнорожденных детей. Конторская служащая, «одна молодая девушка», обращается к состоятельным гражданам с вопросом: могут ли проявить понимание к требованиям феминисток всем довольные домохозяйки, живущие как кошка из пословицы? (Унсет имеет в виду пословицу «„Хорошо мы устроились“, — сказала кошка, усевшись на куске сала».) Может показаться, что «дамы» заволновались, замечает автор, далее называющая этих «дам» поборницами «вопроса жен» (в противовес феминисткам и их «женскому вопросу»). И продолжает наносить удары налево и направо, попутно защищая право недовольных на недовольство: «Недовольство вообще сопутствует развитию — как известно, в раю единственным недовольным был змей, и благодаря ему, можно сказать, началась история развития рода человеческого».
Унсет подчеркивает, что женщин нельзя заставить принять ту или иную сторону в споре. Трудно себе представить, чтобы пожилая незамужняя поборница «женского вопроса» смогла «убедить красивую молодую девушку, созданную для роли жены и матери, придерживаться целибата. Вряд ли та питает к „старой деве“ настолько большое уважение». А что до законных жен, то сколько из них прежде всего любит только себя — ведь женщине, которая никого не любит, никто и ничто не мешает стать женой и матерью. И с какой стати мы все непременно требуем счастья? Работа — вот источник радости и утешения, и об этом хорошо известно многим женщинам, заключает «одна молодая девушка». Эта фраза перекликается с ее письмом Дее два года назад: «Я буду жить! Буду жить с гордо поднятой головой, я не сломаюсь. И не покончу с собой»
