лично просил об этом государя, вместе с сыном
Акинфием будучи еще в Москве, и что царь, несмотря на их простую одежду, состоявшую из обыкновенных
кожанов (тулупов), пригласил обоих к столу своему, и что он тут же обещал исполнить их просьбу»
[104].
Этот рассказ представляется вполне правдоподобным и по сути (для начала переговоров требовалось предварительное принципиальное согласие царя), и по месту событий. Первая достоверно известная дата в их истории — 10 февраля 1702 года, день, когда Никита Демидов обратился по поводу завода со словесным челобитьем в Сибирский приказ. Ближайшие к ней сохранившиеся бумаги Петра посланы из Преображенского 9 и 13 февраля[105].
Решение действительно было принято на удивление быстро. Запросы Демидову и его ответы на них заняли время до 3 марта. За ними последовал указ от 4 марта 1702 года о передаче завода, зачитанный ему в Сибирском приказе[106]. На то, чтобы решиться расстаться с заводом, который с таким напряжением строился, казне понадобилось всего три недели.
Скорость, с которой было принято решение, поражает еще больше, если вчитаться в содержание того, о чем просил и что получил Никита. Г.И. Спасский обратил внимание, что из условий, на которых передавался завод, следует, что Никита «знал в полной мере все местные выгоды и недостатки тамошнего края, хотя ничем не доказывается, чтобы когда-нибудь прежде того бывал в Сибири»[107].
В завершившем переговоры указе от 4 марта сказано немало убедительных слов, объясняющих, для чего нужны новые заводы, каково их место в «его, великого государя, воинских промыслах». Но, что интересно, причина передачи частному лицу нового, с иголочки, казенного завода сведена в первую очередь к пробуксовке в делах из-за того, что прежние ответственные исполнители не смогли между собой сработаться: «А те заводы Верхотурские ему, Никите, для того мы, в. г., отдать указали, что нерадением и многими сварами и крамолами приставников чинилось тому доброму и полезному делу остановка и уездным людям премногая тягость». «Приставники» подвели завод к «совершенному разорению»: пошли уже разговоры, чтобы «и плотину переносить на иное место»[108]. Следующая далее ссылка на повысившийся по причине войны спрос на железо и поручение Демидову умножить заводы — не причина, породившая ситуацию, а способ выправить положение. Если принять это объяснение за чистую монету, то получается, что причина приватизации — не принципиальные представления о том, на какой основе надо развивать отечественную промышленность, а исключительно человеческий фактор. Были бы работавшие на месте менеджеры и мастера более толерантными, гибкими, контактными — не видать Демидову Урала как своих ушей.
