Наличие источников и решимость использовать любые их виды не устраняют полностью трудностей, возникающих в работе над биографиями избранных нами героев. Сохранившихся и доступных материалов действительно не так уж мало. Но вплоть до конца первой трети столетия почти все — делопроизводственная документация учреждений и разного рода акты. Личного происхождения бумаг среди них мало, что для биографа, конечно, большой минус. Какой текст ни открой — всё заводы, заводы, руда, работные люди, перелив капиталов… Сведения о не связанных с производственной сферой сторонах жизни извлекаем из этих документов с трудом. Что-то находим в них о семье, но отношения в ней приобретают объем только в моменты конфликтов, в ситуациях, односторонне эти отношения обостряющих. О других сторонах жизни личности узнаем из них и того меньше. Как человек воспринимал мир, что любил, чего сторонился и что ненавидел, как реагировал в рядовых и экстремальных ситуациях, каким был в общении — вопросы, одни вопросы без ответов.
Только постепенно начинаешь понимать, что самое важное источники всё же отразили. История первых Демидовых — это почти сплошь история их трудов, огромных по размаху затеянного и результатам совершенного. Дым заводской трубы застилает человека, грохот молота заглушает речь. То же и в документах: дым, грохот, горячий огонь. Заводы для промышленника — а в первых поколениях Демидовы на все сто промышленники — то же, что для писателя его романы, для режиссера фильмы. В них его мечты и желания, в них взлеты и падения, достижения и вложенные в них воля и труд. Каждый из них — родное чадо, кровинушка (дитя любимое или нет — другой вопрос). Нам, вглядывающимся в Демидовых, точно так нужно отнестись и к сердцевине их Дела, к заводам. Чтобы проникнуть в их мысли и чаяния (раз уж, вслед за Пушкиным, согласны, что «следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная»), войдем в мир строившегося ими горного царства, познаем его географию и, каким бы страшным это ни казалось, экономику, познаем бытовой мир, познакомимся с людьми — приказчиками, мастерами, беглыми, старообрядцами, чиновниками — всеми, кто составлял окружение первых Демидовых. Верно, среди них были и царедворцы, были даже цари, но ближайшие — они, тот самый «простой» народ, из которого вышли сами Демидовы.
Прав был уральский писатель-краевед Игорь Шакинко, говоря о трудностях писания о первых Демидовых, «известных людях», отмечавший, что они «в определенной степени уже канонизированы»
