Их действительно ждали: по-видимому, Нора бывала здесь не раз со своими поклонниками. Швейцар, принимая их пальто, должно быть, нажал невидимую сигнальную кнопку, так как на пороге вырос представительный господин, который, церемонно поклонившись Норе, пригласил гостей следовать в зал, а затем к ним были приставлены сразу два лакея, уже не покидавшие их стола.
Лидумс пригласил Нору танцевать.
Так и не справившись с опьянением, Большой Джон снова прильнул к бокалу с ледяным коктейлем. Лидумс, отходя с Норой от стола, озорно шепнул лакею:
— Этот господин должен пить как можно больше! Наградные в том случае, если он к концу ужина не сможет отличить бутылку от женщины!
Лакей понимающе осклабился, а Нора, усмехнувшись, похлопала Лидумса по руке:
— Я вижу, до ухода в лес вы не теряли времени даром!
— Даром? — сознательно не понял ее Лидумс. — Я оставил в ресторанах до того дня сорокового года большую часть отцовского наследства. Нет, меня до сих пор не любили даром…
Все время они танцевали. Должно быть, Норе импонировало, что на ее партнера, как, впрочем, и на нее, заглядывались многие. И это спасло Лидумса: Нора перестала заботиться о питье.
Но к четырем часам ночи, когда уже прошли стриптизы, певицы, певцы и на сцене упражнялись бездарные комики, она, проглотив какую-то таблетку, воскликнула:
— Боже, я совсем трезвая! Какая же это ночь пиршеств, если женщина не теряет туфли с ног, а мужчина — свой дом?
Джон еле раскрывал уста и то для того лишь, чтобы приложиться к рюмке. Официант постарался заслужить чаевые.
Но и Лидумсу приходилось плохо. Жара, несмотря на хваленое кондиционирование, бесконечное кружение на маленькой площадке для танцев, утомляющая музыка, обнаженные женщины, — всего этого хватило бы и для завзятого гуляки.
Сначала Нора пожелала отвезти домой Джона. Сквозь пьяную муть утреннего похмелья у Лидумса все-таки порой просыпалось любопытство: что же будет дальше? Настоящей английской леди неприлично идти в чужой дом. Может быть, она привезет его на одну из конспиративных квартир?
Все оказалось проще. Отделавшись от спутника, Нора погнала машину в пригород. И через десять — пятнадцать минут остановила ее возле своего дома.
Бешеная гонка немного освежила Лидумса. Выбравшись из машины, он запротестовал: неудобно, кто-нибудь может заметить!
Нора весело воскликнула, что еще вчера отпустила прислугу. Лидумс усмехнулся и спросил: «А что скажет Маккибин?» Но спутница суховато сказала, что дом принадлежит ее отцу, а в Англии ни служебные, ни личные отношения не касаются родительского дома.
