Тем не менее в Сан Ра между музыкантом и мистиком существовало некое любопытное напряжение — в его синтезе было что-то от духа National Enquirer. Заумное сменялось старомодным в мгновение ока. Его одержимость связями между вселенной и музыкальным духом была основана на доньютоновской физике, а в некоторые моменты казалась не столько таинственной, сколько просто «не от мира сего». И всё же он обладал сверхъестественной способностью делать повседневное странным. Каким бы личным ни был его взгляд на мир, он тем не менее был составлен из многих течений афро- и евроамериканской мысли, большинство которых были неизвестны публике. Сан Ра говорил от имени давней традиции ревизионистской истории, пользуясь уличной египтологией, чёрным масонством, теософией, а также устными и письменными толкованиями Библии, притом всё это было связано вместе любовью к тайному знанию и той важности, которую оно даёт людям, исключённым из привычных кругов науки и власти.
Это биография музыканта, столкнувшегося с проблемами создания музыки для публики, которая не ожидала от неё ничего, кроме развлечения, но в то же время пытавшегося быть учёным и учителем; пытавшегося поднять свою аудиторию над царством эстетики, в области этики и морали. Кроме того, это биография его музыки как живого существа — музыки, у которой была своя роль в том, что он назвал бы «космическим планом».
Вы могли бы увидеть его на улице в любой день — величественного чёрного молодого человека с лёгкой улыбкой и устремлённым вдаль взглядом, в сандалиях, завёрнутого в простыню подобно библейскому пророку.
В 1940 г. Бирмингем (штат Алабама) был самым сегрегированным городом Соединённых Штатов. Он был настолько одержим расовыми предрассудками, что по закону штата чёрные предприятия были заперты за решётку в центре города, а по местному обычаю чёрным был отведён особый день, в который они могли выходить за покупками — в этот день, как жаловались друг другу белые, тебя могли запросто спихнуть с тротуара, если бы ты рискнул выйти на улицу. Это был город, в котором, как хвалился Роберт И. Ли Клэверн, было больше членов Ку-Клукс-Клана, чем где-либо ещё в Америке, притом они настолько ничего не боялись, что однажды убили католического священника на пороге его собственного дома. Всплеск насилия в этом городе казался настолько близким, что президент Хардинг (про которого некоторые говорили, что он сам негр) однажды выступил с речью, в которой робко просил о смягчении сегрегации.
