Рут Уэйн! Жена Аллана Уэйна! Но зачем ей нужно было встретиться с ним? Где-то в глубине сознания он чувствовал, что ответ ему известен. В прошлом году они встречались на какой-то вечеринке, устроенной Алланом, и хотя обменялись всего несколькими словами, он хорошо помнил ее. Смуглая женщина, которую можно было назвать красивой, если бы не болезненное выражение ожесточения на лице. Вероятно, Рут Уэйн была высокой, но об этом он мог только догадываться, так как она не поднималась из кресла-коляски. Насколько он мог припомнить, она пострадала на охоте, упав с лошади.
Билл поднял телефонную трубку, но тут же положил обратно, так как решил сперва прочесть письмо, лежавшее верхним в пачке. Прежде чем позвонить Рут Уэйн, он должен ознакомиться с тем, что ему намеревался сказать его издатель Макс Майер.
Как всегда, Билл не мог не полюбоваться оформлением письма Макса. Будучи главным редактором отдела художественной литературы, Макс был влюблен в типографское дело, и его секретарша, видимо, разделяла с ним эту влюбленность. Письмо выглядело так, словно оно было напечатано типографским способом, а не на пишущей машинке, и его подписи куда больше пристало бы красоваться на каком-нибудь дипломе или почетной грамоте.
Первая часть письма была именно такой, какую он и ожидал. «…Не нахожу слов выразить мое глубочайшее соболезнование… В свое время, когда я потерял жену… Время — великий врачеватель…»
После выражения сошествия Макс переходил к делу. «…Мне очень неприятно беспокоить вас сейчас, но меня вынуждает к этому мой долг вашего редактора и издателя…» Даже для Макса это было чересчур напыщенно.
Но что же все-таки хочет от него Макс?
«…Как вам известно, мы намеревались опубликовать вашу новую книгу „Семейные вклады“ в июне. Я с большим интересом прочитал первый вариант и полагаю, что мы должны как можно скорее встретиться и переговорить. Первые три четверти рукописи, примерно до начала двенадцатой главы, вполне на уровне ваших предыдущих книг, но затем письмо резко ухудшается. Окончание, как мне показалось, вообще выпадает из повествования и совершенно не вытекает из предыдущего развития сюжета…»
Окончание! Билл нахмурился, а затем вдруг скомкал письмо, отшвырнул его, закурил, глубоко затянулся и попытался вспомнить, как все произошло. Да, действительно, рукопись он закончил. Было это после полудня, машина стояла на берегу ручья, и хотя еще ярко сияло солнце, но со стороны поросшей вереском пустоши надвигался дождь. Он вспомнил, как, взглянув на рукопись, лежавшую на столе, принялся скалывать ее скрепками, не испытывая при этом обычного удовольствия. Вспомнил и о том, как ударился пакет с рукописью о дно почтового ящика после того, как он с трудом протолкал его в щель. Вот и все. Что-то ускользало из его памяти. Нечто во сто крат более важное, чем рукопись романа…
