Он охотно рассказал, хоть и несколько суховато, как отец основал дело, о периоде борьбы не на жизнь, а на смерть. По его словам, выходила поистине героическая история: из скромного начинания складывалась большая компания.
Я поразилась, что он разговорился после столь короткого знакомства со мной. Похоже, это удивило и его, потому что он вдруг сменил тему и перешел на деревья и прочие прелести сада. Потом мы вместе вернулись к цветочным часам и прочли надпись на циферблате: «Я учитываю только солнечные часы».
— Надо бы и мне попробовать следовать этому принципу, — заметила я.
— Надеюсь, ваши часы будут всегда солнечными, сестра.
От желто-карих топазов его глаз веяло непритворным теплом. Я почувствовала, что он совсем не такой холодный, каким хотел казаться, и что я ему приглянулась.
Потом он ушел, оставив меня в саду. Я поняла, что вскоре увижу его снова. Я еще раз обошла террасы и огороженный сад, добралась через ельник до площадки над обрывом и постояла у железного ограждения. Встреча меня обрадовала: я была довольна произведенным на него впечатлением. Он такой сдержанный — вероятно, счел несколько фривольным мой тон, к тому ж я часто смеялась. Некоторым это во мне нравится, но те, кто посерьезнее, вполне могут посчитать меня легкомысленной. Кажется, он из таких. Тем не менее знакомство меня порадовало, в конце концов, он ось, на которой держится весь дом, и не только дом. Вся сила и слава дома воплощены в нем, наследнике отца, а в будущем, когда не станет матери, продолжателе и источнике дальнейшего процветания дела.
Я вернулась к солнечным часам. Этот час, пообещала я себе, мне непременно зачтется. Я глянула на свои часы — медальон из бирюзы с розовыми бриллиантиками, подарок леди Хенрок незадолго до ее кончины, — и проверила по солнечным. Скоро должна была проснуться моя подопечная. Надо было возвращаться к своим обязанностям.
Я подняла голову на башню. Это была не та башня, в которой находились апартаменты моей больной. Эта располагалась с краю западного крыла. Я довольно дальнозорка и явственно разглядела лицо в окне. Оно задержалось на несколько секунд, а потом исчезло. «Кто это мог быть? — гадала я. — Кто-нибудь из прислуги?» В том крыле я еще не была, как и не успела обследовать большую часть Замка. Немало озадаченная, я отвернулась, но, словно что-то почувствовав, снова оглянулась на башню. Опять в ней мелькнуло лицо. Кому-то было интересно наблюдать за мной, притом украдкой, ибо стоило ей — что это была женщина, я успела заметить по мелькнувшему в окне чепцу — понять, что ее увидели, как она поспешно ретировалась в тень.
