Иногда тетя Шарлотта исчезала на целые дни за покупками. Она ездила в старинные дома на распродажи, порой на изрядные расстояния, а когда возвращалась, беспорядок становился еще больше, чем обычно. В центре города тетя Шарлотта держала лавку, в которой выставляла некоторые предметы, но большую часть товара держала дома, и к нам постоянно ходили посторонние.
В магазине все время находилась мисс Беринджер, позволяя отлучаться тете Шарлотте, но тетя считала ее дурой, не имевшей представления об истинной ценности вещей. Это была неправда: просто познания мисс Беринджер не шли в сравнение с тем, что знала тетя Шарлотта. Впрочем, при своей деловитости тетя Шарлотта считала большинство других дураками.
По крайней мере год и я числилась у нее тем, кого тетя Шарлотта называла «крестом», иными словами, была ей в тягость. И вдруг все изменилось. Причиной тому стал привлекший мое внимание стол. Сидя на корточках на полу, я разглядывала резьбу ножек, когда в комнату зашла тетя Шарлотта и тоже присела рядом.
— Редкий экземпляр, — выдавила она без выражения.
— Французская работа? — уточнила я.
Края ее губ скривились, что было равнозначно улыбке. Она кивнула.
— Хоть она и не подписана, я считаю, что это работа Рене Дюбуа. Сначала думала, что ее выполнил его отец, Жак, но сейчас склонна считать, на год-два моложе. Взгляни на зеленую с золотом лакировку или на бронзовые вставки.
Неожиданно для себя я почти трепетно коснулась стола.
— Конец восемнадцатого века? — рискнула я.
— Что ты! — возмутилась она, тряхнув головой. — Минимум на пятьдесят лет старше. Середина века.
С тех пор наши отношения изменились. То и дело она звала меня и спрашивала:
— Ну, что скажешь? Заметила что-нибудь?
Поначалу мне хотелось только одного: утереть ей нос, доказать, что знаю толк в ее драгоценных товарах; но со временем я по-настоящему заинтересовалась и стала понимать разницу между школами, странами и периодами.
Однажды тетя Шарлотта сделала признание:
— Ты знаешь не меньше дуры Беринджер.
Скорей всего ее похвала объяснялась очередной вспышкой гнева по отношению к этой терпеливой женщине. Но для меня Дом Королевы приобрел новую притягательность. Я начала узнавать предметы, считать их своими старинными друзьями. Как-то раз, сметая ловкими и бережными движениями пыль, миссис Баккл лукаво поинтересовалась:
— Послушайте, мисс Анна, уж не хотите ли и вы стать еще одной Шарлоттой Брет?
Я вздрогнула от неожиданности вопроса: снова захотелось убежать.
