— Что вы намерены делать? — спросил я.
— В течение ночи изголодавшийся вампир будет выслеживать новые жертвы. Однако еще до рассвета он должен вернуться в могилу. Мы дождемся этого момента, а затем выкопаем и откроем гроб. Если тело миссис Эмвоз окажется нетленным, я пробью ее сердце осиновым колом. И демон-вампир будет уничтожен во веки веков. Я убью это гнусное порождение ада, а потом мы похороним останки заново… И пусть они покоятся в мире.
Мы пришли на кладбище и без труда отыскали нужную могилу. Она располагалась в двадцати шагах от небольшой часовни, крыльцо которой скрывала густая тень. Сев на ступени, профессор продолжил свой рассказ:
— В хрониках Максли я прочитал о том, как убили демона, обитавшего в теле Элизабет Честон. На кладбище устроили засаду, и под самое утро люди увидели силуэт женщины, который бесшумно парил в воздухе над могильными плитами. Опустившись на землю, эта тварь три раза обошла на четвереньках свою могилу, потом встала и вытерла с лица кровь убитого ею человека. Подняв руки над головой, она захохотала и медленно погрузилась под землю. Люди выкопали гроб. На щеках женщины пылал румянец. Полные губы кривились в усмешке. Ей всадили в сердце кол, и фонтан крови…
— Достаточно, профессор, — вскричал я. — Вы начинаете действовать мне на нервы!
Остаток ночи мы провели в напряженном молчании. Гость из ада так и не появился. Луна по-прежнему сияла, но звезды уже бледнели в предрассветном небе. Часы на ратуше пробили пять звонких ударов. Рука Аркомба легла на мой локоть.
— Очевидно, она вернулась в могилу незадолго до нашего прихода. Пора идти, мой друг. Мы должны завершить это дело.
Земля оказалась сухой и песчаной. Нам потребовалось около десяти минут, чтобы докопаться до крышки. Профессор просунул веревку через четыре угловых кольца, и мы попытались вытащить гроб из могилы. Это была долгая и кропотливая работа. Когда мы закончили ее, на востоке показался краешек солнца. Достав из кармана отвертку, Аркомб освободил крепления крышки и одним резким движением откинул ее в сторону. А потом мы стояли и смотрели на останки миссис Эмвоз — на некогда прекрасное лицо, которое превратилось в череп с клочьями истлевшей плоти; на прах, которому и после смерти не давали покоя.
А мне вспоминались ее мягкие губы и слезы счастья в уголках глаз, когда, всплывая на последней волне жаркой истомы, мы шептали друг другу слова любви. Я вспоминал ее нежность и объятия, которых лишил меня этот старый маразматик. О, как она кричала, почувствовав смерть. Как она мучилась и тянулась ко мне, прощаясь с жизнью и таким коротким счастьем…
