- Так куда же?
- Туда, где никого нет.
- А именно?
- Идём.
Больше они об этом не говорили. Мат несколько удивился, когда сели в автобус, 68-й загородный, но промолчал. Ехали долго; несмотря на открытые окна, было душно. Небо заволакивала какая-то пелена, хотя облаков как будто не было. Когда ехали по солнцепёку, становилось трудно дышать. На последней остановке они вышли и, миновав садовые участки, огороженные свежевыкрашенной сеткой, свернули в боковую аллейку. Только теперь Мат понял.
- Будь ты не ладен! Мы идём на кладбище?
- Ну так что же? Там никого нет.
Ворота были заперты, они прошли немного дальше, к калитке. Сначала появились огромные, серые, позеленевшие гробницы аристократии - маммоны с лепкой, изваяния с колоннами; семейные склепы с цветными стёклышками, миниатюрные храмы, мавзолеи. Когда свернули с главной аллеи, дорога стала сужаться. Вместо асфальта здесь был гравий, сухой и сыпучий, по сторонам надгробья поменьше, стандартные, словно сошедшие с конвейера; бетонные глыбы, кое-где чернели полированные плиты, на некоторых надписи уже стёрлись, буквы выкрошились.
Они шли дальше. Всё больше было старых деревьев, могилы терялись в высокой некошеной траве. Наконец, Том остановился у часовенки среди берёз.
- Здесь?
- Сядем.
- Ладно.
Поодаль стояла скамейка, трухлявая, рассохшаяся, в щелях - зелёный мох, сухие кленовые листья. Сели. Том открыл новую пачку сигарет, Мат постучал сигаретой о ноготь, достал пробковый мундштук. Наверное, специально купил к этой встрече. Но ничего не сказал. Они закурили.
- Я всё это время не курил, - признался он, пуская дым через нос и рот.
- Ты?!
- Да, но потом надоело. И вовсе не из-за того, что нельзя было иначе. Просто - чего ради воздерживаться?
- Расскажешь как-нибудь?
- Сперва ты. Ведь говорил...
Том отчаянно затягивался.
- Что за история? Бабёнка?
- Вот ещё...
- Тогда постой. Догадываюсь. Ты что-нибудь придумал? Опять?
- Мат, ей-богу...
- Знаю, знаю. Это не липа, всё абсолютно реально, дело верное, могу даже поклясться. Допустим, ты всё это мне уже сказал, а теперь выкладывай.
- Ты надо мной смеёшься.
- С какой стати? Ну, выдумщик, не заставляй себя упрашивать...
Том, тронутый, улыбнулся, склонил голову.
- Ну разве я виноват, что придумываю вещи, которые никому не приходят в голову.
- Конечно. Разве я говорю, что это плохо? Это хорошо. Ну?
- Видишь ли... теперь... это нечто большее. Не знаю, как объяснить. Ты не поверишь.
