– Че ж ты раньше‑то… – посетовал он. – Вместе бы и шли.
– Не знаю, – мальчишка пожал плечами. – Вообще‑то, я не очень‑то и хотел, – вдруг честно признался он. – Да парни там пить стали, а я…
– Ну и не шел бы, раз не хотел, без тебя б управился, – усмехнувшись, Лешка подал пацану руку. – Вылезай, давай, чего в луже‑то встал?
– А еще – трактор охота посмотреть, – сверкнув глазами, признался мальчишка. – И… может, ты мне еще и порулить дашь?
– Ага… – желчно усмехнулся Лешка. – На Курской дуге.
– Не‑а, – пацан тоже засмеялся. – На Курской дуге не надо. Лучше уж тут, до поселка, а?
Он посмотрел на Лешку с такой надеждой, что тому вдруг почему‑то стало стыдно – ведь получалось бы, что он обманет этого своего помощника… Хотя как‑нибудь в следующий раз…
– Ладно, там видно будет… Ну, пошли, что ли?
– Пошли…
– Да, – на ходу обернулся Лешка. – Тебя как зовут‑то?
– Вовка.
– А меня… впрочем, сам знаешь. Дружки‑то твои сейчас там, на пляже, пьют, поди?
Вовка вздохнул:
– Пьют. Витек спирта отлил у матери. Она у него торгует.
– А ты, значит, не захотел?
Вообще‑то, говоря честно, Лешке было наплевать, чего там захотел или не захотел какой‑то малолетний шкет, и черт‑то с ним, просто вот надоело идти молча, а этот Вовка – какой‑никакой собеседник. Вот и спрашивал.
– Не захотел…
– Так и не пил бы!
– Ага, тебе легко говорить. – Вовка обиженно замолк.
А Лешка, между прочим, очень хорошо его понимал, особенно в этом вопросе – пить или не пить, курить или не курить и все такое. Предложили выпить, а ты отказываешься? Да ты маменькин сынок, скелочь пузатая и никто с тобой водиться не будет, наоборот, засмеют. А вот, ежели выпил, да так много, что облевался, обмочился да уснул где‑нибудь под крыльцом клуба – вот тут ты герой! Настоящий герой, не придуманный. Все тебя сразу зауважают, да и сам ты будешь иногда вспоминать этак небрежненько, но со значением, для пущей важности вставляя в речь легонькие матерки: мля, вчера с Колькой Шмыгиным пили, мля, все, что горит…
И вот потом пройдет лет пять, а то и того меньше – и идет по деревне этакое пропитое чудовище: помятое, с бланшем под глазом, изо рта – перегар на гектар, работать уже не может, да и не очень‑то хочет, честно говоря, предел мечтаний – насшибать рублей двадцать на спирт. А ведь еще не так давно был первым парнем на деревне, крутым себя считал, ну а сейчас – да кому ты нужен, лузер?! И жалеть таких не стоит – сам во всем виноват.
Лешка про себя усмехнулся – вообще‑то, это не его собственные мысли были, а все того же Василия Филипповича, старшего воспитателя. Но – правильные мысли, Василий Филиппович не из тех людей, чтоб пургу гнать.
