– Здрасьте! – Лешка подошел к воротам и на всякий случай спросил, в каком доме живет бабка Федотиха.
– Федотиха? – дачница улыбнулась. – А во‑он ее изба, у леса. Видите?
– Да вижу, спасибо.
Изба бабки Федотихи – добротный, серый, рубленный в лапу, дом под шиферной крышей – была окружена дощатым забором, поверх которого угрожающе поблескивала на солнце колючая проволока. Висевшая на калитке табличка, грозно предупреждавшая – «Осторожно, злая собака», – ничуть не напугала Лешку, со слов Ваничева он знал уже, что никакой собаки у бабки нет, а табличка рассчитана на чужих. За калиткой, на дворе у просторной, пристроенной к дому веранды, стояла бабкина машина – красная «Таврия», что было хорошим знаком – значит, Федотиха дома, а не уехала в город сдавать перекупщикам принятые у местных ягоды и грибы.
Обойдя машину, Лешка подошел к веранде и постучал в окно:
– Есть кто‑нибудь?
– Иду‑иду, – послышался приветливый женский голос. Дверь отворилась, и вышедшая на двор хозяйка внимательно осмотрела незваного гостя вдруг ставшим подозрительным взглядом:
– Чегой без корзинки‑то? Аль где оставил? Чернику принес, лисички?
– Да нет, – улыбнулся Лешка. – Мне бы спирту чуток.
– Спирту?! – зло переспросила Федотиха. – А кто это тебе сказал, что я спиртом торгую?
– Дядя Ваня Иваничев.
– Ванька? Врет, паразит!
– Так значит, нету?
– Нету, нету, – бабка замахала руками. – И не было никогда. Иди, иди отсюда, милок, да боле не приходи. Ишь, чего захотел, спирту!
– Ну…
Враз погрустневший Лешка не знал, чего теперь и делать. Без спирта его точно никто вытаскивать не будет! У кого ж купить? Во! У Рашида в медпункте взять, на время – там‑то уж наверняка есть. А потом вернуть – купить где‑нибудь, кажется, в трехэтажках кто‑то торгует, узнать бы точно – кто.
– Эй, парень, – у самой калитки Федотиха вдруг нагнала Лешку. – Ты сам‑то кто?
– Да тракторист, на практике вот у вас.
– А, понятно, – бабка неожиданно подобрела… или это просто так показалось?
Выглядела она, надо сказать, точно так, как обычно и выглядят деревенские бабки – темная затрапезная юбка, вязаная кофта, цветастый платок, лицо продолговатое, морщинистое, с тонкими, ехидно поджатыми губами и остреньким носом и небольшими усиками над верхней губой – запоминающееся, надо сказать, лицо. Глаза непонятного цвета, прищуренные – а взгляд такой неприятный, острый, просвечивающий, словно рентген.
– Недавно, значит, у нас?
– Угу.
– То‑то я тебя не знаю. Практикант… Случайно, не ты трактор в болотине утопил?
