Этим исчерпывается все, что меня окружает. Интересно, что Он сделал с моей одеждой. Костюм был старый, но судьба ботинок меня тревожит. Эти прогулочные ботинки очень мне нравились, стоили они недёшево, и мне было бы весьма жаль их лишиться.
Однако все это не дает ответа на вопрос, где я, черт возьми, очутился — если, конечно, черт меня уже не взял.
Проблема номер два — орешек покрепче: почему я здесь? Будь я параноиком, я, конечно, пришел бы к заключению, что меня похитили какие–то мои враги. А может быть, даже вообразил бы, будто русские так заинтересовались моими исследованиями, что уволокли меня в какой–нибудь сибирский тайник и вот–вот войдут сюда предложить мне сотрудничество с ними или смерть. Но как ни грустно, для подобных фантазий у меня слишком реалистическая ориентация. Исследования, которые я вел, были очень интересны для меня и, может быть, еще для двух–трех психологов, занимающихся на досуге узкоспециальными проблемами обучения животных. Тем не менее моя работа не настолько важна для других, чтобы меня стоило похищать.
И я по–прежнему ничего не понимаю. Где я нахожусь и почему? И кто такой Он?
Я решил не пытаться вести этот дневник по «дням» или «часам». Эти единицы времени в моем нынешнем положении утратили всякий смысл, так как, пока я не сплю, свет не меняется. Человеческий организм в отличие от многих видов низших животных не обладает точными внутренними часами. Многочисленные опыты неопровержимо доказывают, что человек, изолированный от всех внешних раздражителей, вскоре утрачивает ощущение времени. Поэтому я буду просто делать интервалы в моем повествовании и уповать на то, что Он посовестится требовать от меня нормальных записей, раз уж у Него не хватило сообразительности оставить мне мои часы.
Ничего особенного не произошло. Я спал, меня накормили и напоили, и я опорожнил мочевой пузырь и кишечник? Пища стояла на столе, когда я проснулся в последний раз. Должен сказать, что Он отнюдь не гурман. Белковые шарики, на мой взгляд, никак нельзя назвать изысканным яством. Однако с их помощью можно еще потянуть, не отдавать богу душу (при условии, конечно, что я ее ещё не отдал). Но я не могу не выразить протеста против того источника, из которого получаю питье. — После еды меня начала мучить жажда, и я уже обрушивал проклятия на Него, а также на всё и вся, как вдруг заметил, что, пока я спал, в стене появился небольшой сосок. Я было подумал, что Фрейд все–таки прав и мое либидо подчинило себе мое воображение. С помощью эксперимента я, однако, убедился, что предмет этот вполне реален и что его назначение — служить для меня источником питья.
