Кстати сказать, Алексей Васильевич Алелюхин, ставший впоследствии дважды Героем Советского Союза, генералом, в дни обороны Одессы проявил себя бесстрашным бойцом, не однажды выручал из беды товарищей, вступая в единоборство с превосходящими силами противника.
Так вот, значит, повезло мне, посадил я своего тяжело раненного «ишака», а вот выйти из машины уже не было сил. Ребята вытащили меня из кабины, стянули напитавшуюся бензином одежду. Я с наслаждением вдыхаю свежий воздух, а ребята ощупывают меня всего: не ранен ли.
— Пор-рядочек! — произносит свое любимое словцо улыбающийся Филиппов. Всадник жив, кости целы, а лошадку подлатаем — и хоть завтра в бой.
— Что-то ты уж очень веселый, как я погляжу… — говорю ему, все еще наслаждаясь острым счастьем миновавшей опасности.
— А у нас почти что праздник! — отвечает Алексей Филиппов, живо поблескивая глазами.
Вижу: у ребят настроение приподнятое, ухмыляются довольные. Значит, приятные новости все же есть. Какие?
И вдруг замечаю: вдоль посадки стоят замаскированные ветками «ястребки». Пополнение! Ну, так тут мало улыбаться, надо «ура» кричать!
Быстро привожу себя в порядок и бегом на поляну, где собираются летчики. Долго же мы ждали этой счастливой минуты! Майор Шестаков представляет командира эскадрильи черноморцев, прибывших из Крыма нам на помощь. Капитан Федор Иванович Демченко, его заместитель Василий Николаевич Вальцефер, комиссар Валентин Петрович Маралин.
Жмем друг другу руки. Демченко представляет всех своих подчиненных: Серафим Лузиков, Григорий Бакунин, Иван Беришвили, Владимир Мирончук, Михаил Дмитрусенко, Дмитрий Мягков, Петр Николашин, Хайдула Ченкунов, Виктор Шевченко, Иван Яковенко… На левом фланге — молодые, как на подбор, парни, штурмовики, летавшие на самолетах Ил-2, тогда еще только поступивших на вооружение: Кутейников, Суслин, Аленицкий, Давыдов.
Ребята что надо: ладные, в отлично пригнанной форме летчиков морской авиации. Просто невольно завидно становится и с сожалением думаешь: «Такими бравыми молодцами и мы выглядели недавно. Война стерла с нас парадный лоск. Спим под кустами, на промасленном брезенте, бреемся раз в три дня, да и то кое-как, бывает, что и есть приходится на ходу… Эх, да что говорить, запарились мы тут, может, теперь облегчение почувствуем».
Такие мысли проносятся в моей голове, когда меня окликает Елохин. Рядом с ним смуглый лейтенант, настоящий щеголь, с аккуратно подстриженными усиками, протягивает мне руку:
