Лулу не могла этого сделать. Мы целую неделю работали без перерывов, снова и снова тренируя каждую руку в отдельности. Но стоило Лулу заиграть обеими руками, как одна начинала подражать другой, и все разваливалось. Наконец за день до урока Лулу в отчаянии объявила, что она сдаётся, и потопала прочь.
- Вернись за инструмент сейчас же, - приказала я.
- Ты не можешь меня заставить.
- Еще как могу.
Сев за фортепиано, Лулу заставила меня поплатиться за свои слова. Она колотила кулаками по клавишам и пинала инструмент ногами. Она схватила партитуру и разорвала её в клочья. Я склеила ноты заново и заламинировала так, чтобы Лулу было их не разорвать. Затем я отнесла её кукольный домик к машине со словами, что отдам его Армии спасения по частям, если “Маленький белый ослик” не станет лучше к завтрашнему дню. Когда Лулу сказала: “Я думала, ты уехала в Армию спасения, почему же ты ещё здесь?” - я оставила её без обеда и ужина, без подарков к Рождеству и Хануке и без вечеринок в день рождения на два, три, четыре года. Поскольку она продолжала играть плохо, я сказала ей, что она нарочно доводит себя до исступления, поскольку втайне боится, что не справится с пьесой. Я потребовала, чтобы она перестала лениться, трусить, потворствовать собственным слабостям и жалеть себя.
Джед отвёл меня в сторонку. Он сказал, что лучше бы мне перестать оскорблять Лулу (чего я даже не начинала делать, я всего лишь мотивировала её) и что угрозы явно не пойдут ей на пользу. Ещё, заметил он, Лулу, вероятно, и правда не способна освоить эту технику - может, у неё все ещё есть проблемы с координацией, и я могла бы рассмотреть такую вероятность.
- Ты просто в неё не веришь, - сказала я.
- Это смешно, - ответил Джед презрительно. - Конечно, я в неё верю.
- Когда София была в её возрасте, она играла эту пьесу.
- Но они же разные, - заметил Джед.
- О нет, только не это, - сказала я, закатывая глаза. И продолжила с сарказмом: - Каждый необычный человек необычен по-своему, и свой путь есть даже у неудачников. Что ж, не переживай, тебе не придётся и пальцем шевелить. Я готова работать над этим сама столько, сколько потребуется, и рада быть той, кого ненавидят наши дети. А ты будь тем, кого они обожают, потому что ты печёшь блинчики и таскаешь девочек на игру “Янки”.
Я засучила рукава и вернулась к Лулу. Я использовала все возможные оружие и тактику, какие только могла придумать. Мы работали после ужина до глубокой ночи, и я не позволяла Лулу встать со стула ни чтобы попить воды, ни чтобы сходить в туалет. Дом превратился в зону боевых действий. Из-за постоянных криков у меня сел голос, но улучшений по-прежнему не было, и даже у меня стали появляться сомнения.
