Рядом кто-то плюхнул на землю что-то тяжелое.
— Проверь наименьший прицел.
— Есть.
— Осветительный!
Понк — есть накол. С хлопком вылетает мина. Пулеметчики ведут огонь, прикрывая вертолеты и развертывание.
— С дороги, герр генерал!
Ирлмайера весьма невежливо отодвинули в сторону. Мимо пронесли какую-то дрянь, сильно похожую на автоматический гранатомет…
Конечно же, граничары долго не сопротивлялись. Это были наемники, в основном прошедшие Иностранный легион, а теперь работающие за деньги. Человек, работающий за деньги, не торопится умирать, он мыслит совершенно по-другому. Ему надо остаться в живых, чтобы зарабатывать и дальше, для него время — деньги…
После того как установленный на сошки автоматический гранатомет изрыгнул первую порцию гранат, со стороны противника взвились одна за другой три белые ракеты. На международном «арго» наемников и солдат удачи это предложение выйти и поговорить…
Морские пехотинцы уже заняли достаточно устойчивые позиции, перезарядили свое оружие и готовы были стрелять. Автоматический гранатомет был нацелен на виллу, готовый выкосить осколками все, что будет в радиусе трехсот метров перед ним. Вертолеты оставались на земле, но турбины вращались на холостом ходу.
Ирлмайер, до этого остро ощущавший свою ненужность, понял, что пришло его время. Время разговора, который многое прояснит.
Один из сержантов морской пехоты постучал ему в грудь, проверяя, на месте ли бронежилет. Бронежилет был на месте.
— Все будет в порядке, герр генерал. Хайнц и я пойдем с вами. Если что — просто падайте на землю и предоставьте нам делать свою работу.
Ирлмайер вопросительно посмотрел на сержанта:
— Пистолет есть?
— Конечно, герр генерал.
Сержант протянул семнадцатизарядный «вальтер» с выступающим вперед стволом с нарезкой под глушитель. Пистолет этот отличался дорогим покрытием, которое испытывалось сотнями часов в солевом тумане, от этого покрытия пистолет был шершавым.
Ирлмайер сунул пистолет за ремень.
— Оставаться на месте.
— Но… герр генерал, по правилам с каждой стороны идут по трое.
На сей раз начальник Гестапо взглянул так, что много чего видавший в Африке сержант морской пехоты отступил на шаг.
— Правила устанавливаю я. Убьют — стреляйте…
По правде говоря, Ирлмайер предпочел бы, чтобы его пристрелили. Если его сейчас пристрелят — он уйдет героем. Если останется в живых — останется жить неудачником. «Неудачник» — самое страшное для него слово. Неудачник.
Вертолеты появились со стороны моря.
