Состояние постоянной готовности предполагает, что может произойти что-то, — — — то есть является такой формой службы, при которой не происходит ничего или мало что происходит. Но уж если что-то случится, понадобятся все руки. Это напоминает меры предосторожности на случай пожара или морской катастрофы. Учебная тревога в начале плавания устраивается для того, чтобы каждый знал свою задачу и свою спасательную шлюпку. Каждый, когда его разбудит сирена, должен найти шлюпку автоматически, как находит свой дом лунатик.
Так и на касбе: в каждом квартале проводятся учения на случай внутренних беспорядков. Это не более чем вооруженная прогулка — в остальном же я свободно располагаю дневным временем, а довольно часто бываю свободен и ночью, ибо Кондору не всегда хочется после кают-компании идти еще в бар. А там он тоже не всегда надолго засиживается, часто ему хватает чашки турецкого кофе, бокала шампанского или рюмки дижестива. Я вряд ли должен подчеркивать, что меня больше всего устраивают именно те ночи, когда гости пьют долго и предпочитают крепкие напитки.
Иногда может пройти неделя, прежде чем я надену свою пилотку. Жизнь как в Стране лентяев, стало быть, — по крайней мере, с точки зрения большинства; а для меня — еще более притягательная благодаря связанным с ней духовным наслаждениям.
*
«Вот тут и видно дьявольское копыто». Так глаголет мой братец, который, как и родитель, считает, что мне, доценту, не пристало заниматься такими делами. На его взгляд, я прислуживаю сибаритствующему тирану и помогаю ему угнетать подданных. «Человек, который стреляет в народ — да к тому же без особой надобности. Старый Иосия переворачивается в могиле».
Этот добрый человек забывает, что я уже не раз разгонял грозовые тучи, сгущавшиеся над ним и стариком, когда они, по причине своей пронырливости, отваживались немного высунуться. И при чем здесь дьявол — во времена, когда любое движение удается лишь по кривой? Мы играем в шахматы на искривленных досках. Если его бонзы, в чем я не сомневаюсь, в один прекрасный день свергнут Кондора, Эвмесвиль вновь отпразднует liberatione[93], то есть переход от зримого насилия к анонимному. Солдаты и демагоги с давних пор периодически сменяют друг друга.
Хотя я часто занимался этим в луминаре, мне кажется, что нашей науке не удалось четко определить разницу между типами тирана, деспота и демагога. Понятия эти сливаются, и разделить их трудно, поскольку они отражают укорененную глубоко в человеке установку, которая лишь варьируется в разных индивидах. На практике это проявляется в том, что поначалу люди с ликованием приветствуют любого, кто «захватил власть».
