Я как раз обнюхивал стену, как вдруг раздался какой-то скребущий звук. Сперва я подумал, что это тоже мыши, потом услышал, что звук идет от окна. Кто-то царапался в окно снаружи.
Матушка на моем месте подняла бы такой шум, что небу стало жарко — да я и сам бы так сделал, если бы не наука. Я, конечно, не думал, что это мой человек вернулся. Он ушел и даже ничего мне не сказал на прощание… И все-таки я не залаял. Стоял себе и прислушивался. Скоро окно открылось, и кто-то полез через подоконник.
Я нюхнул один разок и понял, что это он, мой человек.
Я чуть было не закричал на радостях, да вовремя вспомнил, какой он застенчивый, и удержался — только подбежал к нему и молча запрыгал вокруг, а он велел мне лежать. Обидно, мог бы и обрадоваться хоть немножко. Я лег.
Было очень темно, но он принес с собой фонарик. Я видел, как он ходит по комнате, берет разные вещи и складывает их в сумку. Сумку он тоже с собой принес. Он то и дело останавливался и прислушивался, а потом продолжал собирать вещи. Он действовал очень тихо и очень быстро. Ясно — не хотел, чтобы Фред с отцом спустились и увидели его.
Я наблюдал за ним и думал об этой его странной особенности. Сам я очень общительный — наверно, поэтому мне трудно понять, что кто-то может быть необщительным. Конечно, опыт жизни в пивной научил меня, что люди все разные, точно так же, как и собаки. Например, если я грыз ботинок хозяина, то хозяин меня пинал, а если я грыз ботинок Фреда, Фред трепал меня за уши. Опять же, одни люди общительные, другие — застенчивые. Это я понимаю, и все-таки мой человек стеснителен выше всякой меры. И главное, даже не пробует с этим бороться! Вы только представьте себе: человек настолько боится общения, что даже в гости ходит глубокой ночью, когда хозяева дома уже спят. Глупость какая-то! Застенчивость чужда моей натуре, не могу я смотреть на это с сочувствием. Я всегда считал, что стеснительность можно перебороть, если постараться. Беда в том, что мой человек не хотел стараться. Избегал других людей, и все тут.
А я привязался к нему. С такими людьми невозможно по-настоящему сблизиться, но мы с ним довольно долго были вместе, и я не был бы собакой, если бы не полюбил его.
Вот так смотрел я на него, смотрел, и вдруг меня осенило, что я могу ему оказать услугу, пускай даже против его воли. Фред спал в комнате наверху, а с Фредом поладить легче легкого, уж я-то знаю. Фреда просто невозможно стесняться. Если я сейчас его приведу, они с моим человеком сразу подружатся, и мой человек бросит свои глупости и перестанет шарахаться от людей. У него появится уверенность в себе, которой ему так не хватает. Я видел, как он разговаривал с Биллом, и знаю, что он может держаться непринужденно и естественно, когда хочет.
