ОТЧУЖДЕННОСТЬ
очень относительное чувство.
АПЕРИТИВ?
Почему бы и нет. Виски, сухой мартини? Официант был молод и прыщав, но его глаза, похожие на два облака, вблизи оказались красивыми. Два сухих мартини.
ПРЕДМЕТ БЕСЕДЫ
И о чем говорить? Хотя бы о меню. Официант принес каждому большую папку с листами, исписанными завитушками. Они сели не напротив и не рядом друг с другом, а наискосок, у одного угла — он на диване, она у полустены. Она посмотрела на него поверх меню. Он улыбнулся ей. Вино французское или итальянское? Он оставил выбор за ней.
ЕВРИПИД УЖЕ ЭТО ОПИСЫВАЛ
Они ели. Пили вино. Разговаривали, но ничего личного. О войне, о мирном договоре, не оценивая детали. Он свободно говорил по-английски, образно и быстро. Шутил, и она благодарно смеялась. Говорили о сербах, о хорватах — тут он становился серьезнее. Он сам — серб, по крайней мере по документам, но что это значит? Как и другие протестовавшие против войны и режима, он потерял работу — в университете Белграда, как она узнала. Довольно легкомысленно и мельком он упомянул, что скоро останется без средств к существованию. О других вещах он говорил с волнением — о новых словарях, которые сейчас издают: сербско-хорватский, хорватско-сербский — для людей, которые всегда говорили на одном языке. Как понять эту архаическую ненависть сербов, сжигание национальных библиотек, жилых домов, мечетей? Это уже она так спросила. Он покачал головой. Он выглядел почти оскорбленным и крутил в руках стакан с вином, забыв, что его надо пить. Еврипид уже описал это, почитай «Вакханок». Цивилизация — лишь тонкая пленка на человеческом безумии, на его древнем страхе. Он процитировал Уильяма Батлера Йейтса: THINGS FALL APART; THE CENTRE CANNOT HOLD. (Все рушится, основа расшаталась.) Ни газеты, ни ТВ не сообщают, что происходят убийства. В движениях Эмма чувствовалась нервозность, оно и неудивительно. Но смех был очень светлым, смеялся он по-мальчишески, и выглядел тогда непринужденно
ARE YOU CRASY? Ты сошла с ума?
На ее нелепый вопрос он раскрыл глаза в непритворном изумлении. Его тон был так комичен, что она не выдержала и рассмеялась. Он наклонился и дал ей прикурить.
BUT ZAGREB; MY DEAR; ZAGREB IS DEEP DOWN IN CROATIA! Но Загреб, дорогая, Загреб же в середине Хорватии!
Она знала, где находится Загреб, по крайней мере на карте. Только не знала, была ли она там; оказывается, нет. Трудно вспомнить, что произошло в бывшей Югославии больше десяти лет назад. Эмм молча покачал головой, потеряв дар речи от ее невежества. Потом запрокинул голову и рассмеялся, долго и искренне. Такая география.
