Двадцать пять лет мы смотрели на Ивана, как на икону, а он что? Показал истинное лицо. Впрочем, не скажу, чтобы я изумилась до невозможности. Меня всегда немного смущало, до какой степени Иван ничего, кроме Татки, не видит. Эдакий северный кореец, которому без любимого руководителя — смерть. Но ведь ясно, что достаточно руководителя сменить, и…
Действительно, стоило Ивану переметнуться к своей Лео, как бывшее семейство моментально перестало для него существовать. И его нисколько не оттягивало, что позади себя он оставил минимум три трупа. Даже пять, считая Таткиных родителей, которым тоже изрядно досталось.
Конечно, я все понимаю, бывает: старая жизнь надоела, захотелось все бросить, уйти. Ну так и сделай это по-человечески! Особенно когда сам устроил, что все на тебе, как на ките, держится, от тебя зависит. Кто Тусе своей ненаглядной пальцем пошевелить не давал? Естественно, от большой любви и заботы — она талантливая, зачем ей тратить время и силы на хозяйство, — но суть дела от этого не меняется! Татка к жизни не приспособлена, Ефим Борисович слишком древний, а сын вообще на Луне. В такой ситуации что? Либо неси крест до конца, раз взял на себя ответственность, либо, если уж совсем невмоготу, уйди так, чтобы все знали, на что и когда можно рассчитывать. Очерти, так сказать, круг обязанностей. А то унесся, и неизвестно, ждать от тебя помощи, не ждать, если ждать, то в каком виде, куда звонить, когда все помирать начнут, как тяжести без машины таскать.
Опять же, хочешь уйти — взвесь все как следует, прими решение и вали раз и навсегда. А то снует, как челнок, пришел — ушел, пришел — ушел. В глазах рябит! Да еще ждет понимания. Нет, я, разумеется, знаю, что это довольно обычное психологическое явление, даже название есть — эффект маятника. Человека мечет из стороны в сторону, он никак не может выбрать между старой жизнью и новой. Слишком много у каждого из нас в прошлом всяких привязок. Тем не менее все зависит от моральных качеств мечущегося индивидуума. Того, понимает ли он, что не один такой — с чувствами.
Ушел бы Иван с самого начала, когда Татка хоть на человека была похожа. А то измотал до крайности, и теперь она ни к черту не годный инвалид. Причем не только физически. С мозгами тоже полный привет.
Ни шиша не делает, ни по дому, ни со своими картинками, сына и свекра не замечает, ходит как сомнамбула, с Сашкой по телефону переговаривается или в кресле сидит, в окно смотрит. Как на вокзале в зале ожидания. Я однажды не выдержала, прикрикнула на нее:
