Дождь прекратился, но было по-прежнему сыро и холодно. До отеля пять минут ходу. Принять ванну, переодеться, выпить чего-нибудь в баре, прежде чем они закроются? Вежливо кивнуть Беверли поверх края рюмки, если она окажется там? В известном смысле это было соблазнительно, но довольно скучно. Настоящая жизнь не в этом. Пойди Беверли навстречу его желаниям, это была бы настоящая жизнь, но отказав ему, она перестала для него существовать — все равно как кукла, вырезанная из бумаги. Да и вообще этот отель, с его мещанским комфортом, с его претенциозной скверной кухней, с его суматохой и всеми прочими атрибутами был до ужаса тривиален. А вот Гэрет и его автобус — здесь была настоящая жизнь, здесь таилась трагедия.
Гэрет выключил в автобусе свет и теперь не спеша шел через площадь; он приостановился было, чтобы пропустить жалкую ленточку машин, и снова двинулся дальше в направлении узкой улочки, которая исчезала в тени, отбрасываемой средневековой городской стеной. Роджер последовал за ним — так же автоматически, как он вскочил со стула в трактире. Противиться он не мог — жизнь звала. Лавируя между машинами, он пересек площадь и быстро зашагал по расплывающимся пятнам света, которые ложились от освещенных окон магазинов на мокрый тротуар. Свернув в боковую улочку, он заметил, что Гэрет, шагавший ярдах в восьмидесяти впереди, нырнул в пивную. Роджер в свою очередь подошел к двери и остановился в нерешительности. Ему не хотелось, чтобы Гэрет заметил его. Вместе с тем что-то неудержимо влекло его туда, и он уже не мог отступить: надо хотя бы войти. И все же он медлил, не в силах заставить себя открыть дверь и последовать за Гэретом внутрь. А ведь проблема решалась очень просто. Во всех пивных есть по крайней мере два отделения. Гэрет наверняка пошел в бар, а Роджер мог зайти в салун и оттуда незаметно время от времени наблюдать за Гэретом. Зачем? Ясного представления об этом у него не было. Посмотреть, станет ли Гэрет жаловаться в кругу дружков, повторяя угрозы в адрес неведомого противника, или же будет сидеть в одиночестве и думать свою горькую думу? Словом, по каким-то неведомым причинам Роджер решил пошпионить за Гэретом.
Роджер вошел в салун. В нем царила зеленая тоска. Возможно, Гэрет и выбрал это заведение потому, что оно такое унылое — это соответствовало его мрачному настроению. В спертом воздухе, голубоватом от табачного дыма, слабо, но упорно пахло карболкой. Стены украшали — если тут допустимо такое слово — прошлогодние рекламы напитков и сигарет. Стойка была обита пластиком, покрытые дешевым лаком стулья прилипали к рукам. Но заведение обладало одним преимуществом. Стойка перегораживала помещение пополам, и хозяин обслуживал посетителей салуна через широкое окно. Окно это, естественно, способствовало наблюдению. Роджер устроился так, чтобы видеть Гэрета, — тот только что взял себе кружку пива и уселся с ней. Гэрет был один. Он смотрел прямо перед собой, как в трактире мистера Пэрри. Его редкие рыжеватые волосы поблескивали в электрическом свете, и голова, зажатая между могучими плечами, казалась похожей на голову безрогого быка. Минотавр, лишенный лабиринта и представший перед Тезеем в тупике.
