— Неохота шевелиться… — озвучил он свои чувства.
Лежащий рядом Квест понимающе кивнул головой и тоже полез за сигаретой. При этом он хитроумно изогнул позвоночник, стараясь на время оторвать от крепко нагретой крышки моторного отсека спину. Двигатель катера работал на полной мощности, и без пенополиуретанового коврика, который не пропускал тепло, долго пролежать в одном положении было весьма непросто — можно было изжариться на крышке мотора. Но коврики доставать тоже было лень… Кайф с пыткой. Или пытка с кайфом.
Однако, все признавали полезность сей процедуры и даже ждали ее, так как проблемы с позвоночником для всех, многие годы проживших на Севере, были неминучими и более чем знакомыми. Кроме того, «прогревание спин» стало частью сложного и выверенного ритуала преодоления водной части маршрута, до мелочей отработанного за годы поездок на таймырские озера. Можно было с достаточно большой степенью вероятности предугадать те или иные действия членов группы по мере удаления от города. В этом была непередаваемо привлекательная стабильность давней традиции. Тем более, что продолжалось это только до момента высадки на берег. Чувство привычного спокойствия сложно переплеталось с ожиданием момента прибытия, создавало прелестное ощущение «удовлетворения образом жизни», как сказал Димка Квест в первую поездку, еще лет шесть назад.
Донцов достал наконец зажигалку и оба слаженно и с наслаждением закурили. Обычно в такие минуты Квест изрекал что-нибудь заумно-философичное, никак не связанное с происходящим вокруг. Так и произошло. Он положил пустую пачку-пепельницу на наметившийся к тридцати пяти годам и тщательно культивируемый животик (плата за успешный бизнес, как говорил он сам), затянулся и начал:
— Знаешь, Андрей… Правильнее всех прожил свою жизнь Жак Кусто… Пока все дрались и через эти драки помирали от дрянной водки, ожирения, повального мордобоя и всеразличных психических расстройств, он жил в своей собственной Мечте, которую сам же сумел превратить в реальность…
Квест немного помолчал, обдумывая дальнейшую мысль. Сказал вдруг совсем неожиданное:
— А это происходит потому, что у всех людей на Земле собственное торсионное поле закручивается направо и лишь у некоторых, немножко чокнутых, — налево… Это я в одной философской книге прочитал. Кусто был одним из этих некоторых, поэтому окружающий мир воспринимал особым образом, нам, дурням, не понятным…
— Значит, все мы — дурни? — Андрей Донцов спросил и понял, что так и не смог привыкнуть к сложным Димкиным ассоциациям.
