Доктор до удивления был похож на своего коллегу из «Формулы любви», мастерски сыгранного Леонидом Броневым. Я про внешность, конечно. Никаких хохмочек в стиле того деревенского врача из знаменитой комедии мой новый знакомый не отпускал. Но внешне был похож очень: невысокий, коренастый, лысоватый, ну чисто «папаша Мюллер», как ассоциировался Броневой у большинства людей моего поколения.
Потягивая вино, я на протяжении часа впаривал этому добрейшему человеку всякую ерундовину о своей «жизни в Америке». Рассказывал в первую очередь, естественно, про тамошних змей, про травы и деревья, про образ жизни колонистов. Вроде бы нигде не прокололся. Ну и закинул удочку: рассказал, что с детства занимался в аптеке нашего поселка химией. Клюнул сразу! Мой гостеприимный хозяин просто расцвел на глазах:
– Вадим Федорович! А не желаете осмотреть мою лабораторию?
– С огромным удовольствием! – изобразил я удивленное восхищение. – А у вас и лаборатория имеется?
– Разумеется, разумеется, – засуетился доктор, – мне ведь самому и аптекарем быть приходится в этой глуши. Да и скука зачастую такая, что, только естествознанием занимаясь, себя от полного отупения спасти можно. Прошу, прошу…
А я зря беспокоился. «Стекло» в лаборатории сельского доктора-аптекаря было вполне на уровне. Очень даже неплохая посуда. В общем, одна проблема отпала: я до этого жутко беспокоился на предмет глиняных горшков, в которых придется проводить эксперименты и подыскивать пропорции для своих ништяков.
– Да у вас просто шикарная лаборатория, Филипп Степанович! – Я щедро сыпал комплиментами. – Никакого сравнения с той, в которой я работал в Орегоне. Какая аппаратура! Какая посуда! Примите мое восхищение! Только настоящий ученый мог такое организовать!
Славный доктор просто растворился в потоке лести, который я на него обрушил.
– Да полноте, Вадим Федорович, простая деревенская лаборатория.
– Ну да! Простая! Я себе представляю, в какую сумму вам все это обошлось!
– Так не все сразу куплено. Годами, понемножку. – Щеки доктора слегка заалели, но было видно, что мое восхищение доставило ему несомненное удовольствие.
Я продолжил осмотр экспозиции: микроскоп имеется, и это радует, печь – тоже здорово, реактивов на полках немерено, но на этикетках латынь – формулы еще не скоро придумают, хотя вроде бы Дальтон уже к этому времени свои кружочки предлагал использовать. Ладно, разберемся.
– Филипп Степанович, – перешел я потихоньку к главному, – не хотите полюбопытствовать на металл, который я вывез из Китая? Уверен, что вы такого не видели.
