Слышал я у нас про эти места такое, — отозвался Коля, не отрываясь от своего сосредоточенного занятия — перекладывая листами папиросной бумаги собранных образцов и увязывая их в большие картонные папки, — Что кто здесь, на Амуре и Уссури, торговлей займется, так те говаривают: мол, ежели меньше трех рублей на рубль прибыли за сезон, так и мараться не стоит.
И кто? Голыши, аферисты, пришедшие в сей благодатный край с десятками рублей и жаждущие в несколько лет заработать десятки тысяч! Разве такие могут думать о процветании этой земли, о нуждах тех наших русских, кто отважился в этой земле поселиться и сделать ее русской навек?
Инородцам тут приходится даже хуже, — покачал головой Родион Андреевич, раскуривая с наслаждением трубку с душистым табаком, коего он был лишен все время их странствования, — Дело мое торговое заключается в том, чтобы здесь, в Хабаровке и дальше, по Уссури, скупать у населения лучших соболей, которых привозят летом в Хабаровку и китайцы, и орочи, и прочие инородцы, да и казаки, кто промышлять соболя умеет. Обычно еду я от Иркутска до Хабаровки, заключаю сделок на свои и ссуженные мне в Иркутске деньги, а далее, если лов плохой или денег вдосталь, еду уже на станцию Буссе. Пароходы туда не ходят, нанимать гребцов выходит дорого, и без оказии ездить туда невыгодно, но раза три-четыре там бывал. Невеселые, скажу, места. Грабят население все, кому не лень. Вот, скажем, местные хабаровские купчишки соболей мне продают связками по двадцать. Из тех двадцати два-три качества неплохого, семь-восемь — среднего, а остальное — совсем дрянь. А на Уссури у казаков я в той же связке в ту же цену только отборных беру. И можно даже еще сторговать, но я, прости Господи, совесть все же имею. У инородцев скупают так, что им, бедолагам, за их нелегкую работу по добыче и выделке остается едва ли пятая часть той же цены.
Это как же? — Николай Михайлович аж подскочил на месте, — Как это — пятая часть? Ну ладно — вполцены бы, ну даже треть, но чтоб уж так…
А вот посчитайте сами. Местные купчишки сами далеко не ходят, скупают все у китайцев. Но китайцы денег наших не признают, с ними расплатись серебром, потому бумажные рубли в Хабаровке к серебряным чуть не полтора к одному идут. Итого, если серебром где-нибудь в Европе запастись, уже в полтора раза прибыль чистая будет, а тут еще вот что. Китайцы продают соболей очень задешево, дешевле наших казаков, и все потому, что наши купчишки ссужают им товар, который те продают с большой выгодой инородцам. А товар самый что ни на есть бросовый, — пенька, свечи, скобы разные, гвозди… Дрянного качества все такого, что глаза б не смотрели! А берут! Потому как вроде бы мелочь, да куда без них?. Ну, и знамо дело, больше всего берут проса и водки, — первое как лучшую еду, поскольку сами не пашут, а второе — как великое лакомство. Вот так, понемногу, без счета влезут к китайцу в долг в счет будущей охоты, а тот уж им потом по такой цене насчитает, по которой захочет. Бедняги, право!
