– Si. Ma non è cosi semplic…
И тут встревает этот сопляк Шейн:
– Э… Мисс Сильвер, по-моему, он не сценарий рассказывает. – Шейн поворачивается к Паскалю и медленно, с трудом произносит: – Questo е realmente accaduto? Non unfilm?
Старик кивает:
– Si. Sono qui per trovare il suo.
– Ну точно. Это реальная история, – поясняет Шейн. И спрашивает Паскаля: – Non l'ho piu vista da allora? (Паскаль отрицательно качает головой.) Он не видел эту актрису лет пятьдесят. И приехал, чтобы найти ее. – И снова Паскалю: – Il suo поте?
– Ди Морей, – отвечает тот.
Клэр чувствует, как что-то в ее груди вдруг лопается. Цинизм, который она так тщательно в себе культивировала, куда-то испаряется. Напряжение последних дней отступает. Имя актрисы ей ни о чем не говорит, но старик прямо преображается, когда произносит его, словно бы впервые за много лет. Да и в Клэр оно задевает какие-то струны. Как романтично, миг и вечность! Пятьдесят лет ожидания. Пятьдесят лет страданий. Клэр даже кажется, будто это ее страдания, да что там, страдания каждого человека на свете! И вот, наконец, имя произнесено, рана вскрылась и боль выплеснулась наружу. Клэр так потрясена величием момента, что у нее слезы наворачиваются и приходится смотреть в пол, чтобы никто не заметил такого позора. Шейн, кажется, тоже переживает. Имя зависает на минуту посреди комнаты и осенним листом, кружась, тихонько опускается на пол. Итальянец провожает его взглядом. А Клэр ждет, надеется, она все сейчас готова отдать, лишь бы только старик произнес это имя еще раз. Тихонько, чтобы подчеркнуть, какое оно важное, – так часто делают в сценариях. Но старик молчит. Просто смотрит на пол, туда, куда упало имя. И Клэр Сильвер приходит в голову, что она слишком много пересмотрела фильмов.
3. Гостиница «Подходящий вид»
Апрель 1962
Порто-Верньона, Италия
Целый день он ждал, что она выйдет из комнаты, но ни вечером, ни ночью девушка со своего третьего этажа не спускалась. И Паскаль занялся своими делами, которые скорее походили на метания сумасшедшего, чем на хлопоты серьезного предпринимателя. Но придумать себе другого занятия он не смог, а потому выкладывал в море камни и ровнял площадку для тенниса. И время от времени оглядывался на окна с белыми ставнями. Ближе к вечеру, когда кошки разлеглись на прибрежных камнях, чтобы погреться в лучах заходящего солнца, с моря налетел сильный ветер и поднял волну. Паскалю пришлось выбираться из воды. Он уселся на площади, в одиночестве наслаждаясь сигаретой: рыбаки еще не пришли за выпивкой. Из гостиницы не доносилось ни звука, словно прекрасной американки там и не было вовсе. Паскаль вдруг испугался, что ему все привиделось: и яхта Оренцио, и стройная девушка, грациозно поднимающаяся по ступеням к отелю, и то, как он поселил ее в лучшей комнате на третьем этаже. Привиделось, как она распахнула ставни, вдохнула полной грудью соленый воздух и сказала «как чудесно». Привиделось, как он просил ее позвать его, если что-нибудь понадобится, и повторял, как он «счастлив ее принять». Привиделось, как она поблагодарила его и закрыла за ним дверь, а он в одиночестве спускался по темной лестнице.
