Прошёл ровно месяц со дня первого сбора.
Ровно месяц, три раза в неделю, мы собирались в губкоме к шести часам вечера и возвращались оттуда почти за полночь. Ровно месяц я, Сашка и Ванек не разговаривали и не играли с Женькой, Кешкой и Мотькой. Сашка было пытался заговорить с Женькой после первого сбора, но только что он открыл рот, как Женька повернулся к нему спиной, а Кешка быстро прошипел:
— Окно разбили? Мало вам, да? Погодите, не то ещё будет, ужо придумаем…
Сашка так и остался с глупо открытым ртом, а ученики засмеялись. С тех пор мы не лезли к обществу голубятников. Даже между собой мы не говорили о наших бывших товарищах. И о голубях тоже мы не говорили, точно условились. Да к тому же некогда стало зарабатывать, — значит, нечего было и откладывать на голубей. Уроков и то мы почти не готовили.
Ровно месяц спустя я собирался на очередной сбор.
Я торопливо обедал и поглядывал на ходики. Но как только я взялся за скобку двери, меня окликнула мать.
— Постой. Ты опять на сбор? И опять до первых петухов?
— Ну… да нет, мама.
Я толкал примёрзшую дверь.
— Как нет? Как нет? Да ты постой, послушай, что я скажу…
— Некогда, мама, ведь на сбор опоздаю.
— Ну и опоздаешь, велика важность. Ты послушай, что я скажу: я долго наблюдала, изучала твоё поведение и пришла к выводу, что вы занимаетесь там не делом. — Когда мать начинала нас пробирать, она всегда говорила, как будто читала по книге. — Да, да, не возражай. Ты пропадаешь до часу ночи, ночью бредишь какими-то полярными походами, дома всё забросил…
— Я за водой езжу, — сказал я.
— Ну что же, что за водой ездишь? А стирать перестал, за Володькой не смотришь, я уж его по соседям вожу. За уроками я тебя не вижу…
— Мама, да опоздаю я!
— А ты не ходи совсем. Слышишь? Один раз ничего…
— Да как так ничего…
Я опять стал толкать дверь.
— Не ходи сегодня, я тебя прошу… Я каждый вечер покою не знаю. Мало ли чего на пути ночью случиться может?
— Да ничего не случится? Чего ты пристала-то?
Я наконец открыл дверь и выскочил. Мать крикнула мне вдогонку:
— Последний раз, Коля! Последний раз! Ещё раз придёшь в час, никогда не пущу!
— Ну вот, ну вот… — шептал я на бегу. — Вот началось… Я думал, что только других ребят не пускают, а вот и у меня теперь… «Последний раз, последний раз»… Как же! Нет уж, шалишь-мамонишь, на страх наводишь… Теперь-то меня из отряда никакие мамы, никакие Женьки не вытащат… А вдруг и верно не пустит? Валенки отберёт — и в сундук… Как мать у Вальки…
