На портрете была запечатлена семнадцати-восемнадцатилетняя девушка, уже блиставшая очарованием совершенной женской красоты. Одета она была в белое, с низким корсажем платье. На красивые плечи ниспадала копна золотистых волос, отличавшихся необычайным блеском и удивительной мягкостью. Лицо поражало чистотой, легким румянцем, без которого красавица могла бы показаться бледной. В глубоких небесно-голубых глазах плясали веселые искорки. На губах играла легкая улыбка.
До чего же солнечным, наполненным движением и весельем было существование этой красавицы! Каким живым казалось это лицо в сравнении с ее собственным — невыразительным и поблекшим! В течение последних долгих лет ее жизнь освещалась лишь этим прекрасным молодым лицом, смотрящим с мастерски написанного портрета. Но все же жизнь красавицы, во всем ее блеске и очаровании, уже прошла, исчезла навсегда…
Портреты покойных родителей мисс Ладингтон окружила бессмертниками, рамку же портрета молодой девушки покрыла черным крепом.
Ее печаль по поводу кончины отца и матери не лишала надежды на встречу в другом мире. Но та смерть-превращение, что уничтожила молодую девушку, не предвещала в дальнейшем никакого воскрешения.
Постепенно одиночество, в котором проживала мисс Ладингтон, стало ей настолько дорого, что ей страшно было и подумать о возможности лишиться его. Однако по прошествии многих лет после ее переселения в свою деревню-призрак скончался дальний обедневший родственник. Умирая, он оставил на ее попечение своего осиротевшего сына. Известие об этом она встретила не без внутреннего протеста. Она готова была добровольно принять на себя все заботы, связанные с содержанием мальчика. Вот только насколько это было бы для нее приятнее, если бы было возможным не брать его к себе… Но так как другие варианты в этом случае исключались, то маленький ребенок вскоре появился в ее доме.
Маленькому Полу де Римеру было два года, когда мисс Ладингтон взяла его к себе. Это был живой мальчик с темными умными глазами. Когда он в первый раз оказался в гостиной, его взгляд сразу же приковал к себе портрет улыбающейся молодой девушки, что висел над камином. Радостно смеясь, он стал тянуть к портрету свои ручонки. Этим он раз и навсегда завоевал расположение мисс Ладингтон, сердце которой уже при первой встрече с прелестным малышом начало радостно биться.
Когда мальчик несколько подрос, его первые осознанные вопросы были о портрете красивой девушки. И не было для него большего удовольствия, чем выслушивать часами бесконечные истории, которые, держа его на коленях, рассказывала о себе самой мисс Ладингтон. Причем в своих повествованиях она неизменно говорила о себе исключительно в третьем лице. Она боялась, что, узнай ребенок, что между блестящей юной красавицей, которую он привык уже называть просто Идой, и поблекшей пожилой женщиной, бывшей для него просто тетушкой, имеется какая-то связь, это запутает и огорчит его. Да и правда — что было у этих двух женщин общего, кроме одинакового имени?
