— Это с ее слов?
— Нет, опросить сегодня я никого не смог. Все дружно заявили, что плохо себя чувствуют из-за сорванной ночи. Опрашивать буду завтра.
— Из-за того, что не доспали? Смерть тети, значит, плохому самочувствию не причина.
— Я уже узнал у нотариуса, наследство достается по одной трети каждому. И хотя как непрямые наследники они заплатят большие налоги, им останется, чтобы каждый день наряжать новогоднюю елку. А если серьезно, патрон, я уверен, что они просто искусственно тормозят, наблюдают за нами.
— С прослушиванием все получилось?
– Да, напичкали. И ребята уже сидят в автобусе в полумиле от усадьбы. Так вот, по Керэлл это все, что удалось собрать через налоговые и другие источники.
Над студийным залом, где с группой других учащихся рисовала эта молодая женщина, располагалась очень удобная для наблюдения застекленная галерея, она шла дальше, мимо других каких-то подобных помещений. Наверху можно было без подозрений прогуливаться, и Блейк уже после первого дня знал, что люди внизу будут около двух часов сосредоточенно водить грифельными карандашами по большим листам бумаги, поглядывая на гипсовую фигуру. Почему он сейчас это вспомнил?
— Патрон, у вас какие-то соображения?
— Нет, продолжай.
— Джойс Хьют, тридцать два года. А в теле у нее жанр есть, патрон… Не хмурьтесь, это я к биографии. Два раза побывала замужем. И оба раза неудачно. Во всяком случае, второй ее муж не только сильно проигрался на бирже, но и незаконно использовал на это деньги клиентов своей фирмы. Получил в результате четыре года. У тети Хьют обреталась сразу после развода — всего около двух лет.
— А чем вообще занималась?
— Кажется, ни дня никогда не работала. Хотя образование высшее, какое-то филологическое. Теперь о мужчинах?
— Давай.
— Лео Гринвей. Сорокалетний бездельник. Живет у тетушки уже пять лет. Тоже хорошо образован. Занимался мелкой адвокатской практикой в трех штатах, и похоже, везде неудачно.
— Все-таки узнай об этой его практике поподробней.
— О’кей. А в последние пять лет, судя по всему, просто прохлаждался у тети.
— Как и прочие мирные люди.
— Вы почему не пьете, патрон?
— Да, с удовольствием.
Видимо, он не научится разбираться в винах, если не понимает, вот чем это хуже тех дорогих, которые пьют в «Леопарде».
— Остается Ширак. Ему шестьдесят один год. Уроженец Франции, десять лет назад прибыл в Канаду. У себя он занимался мелким гостиничным бизнесом. Думал, здесь пойдет лучше, но лучше не получалось. Лет шесть назад перебрался к нам, стал владельцем мотеля совсем недалеко от поместья Линч. Она нередко заправляла у него машину, на этом и познакомились. А четыре года назад, вы знаете, построили обводное шоссе, поток резко снизился. Линч как раз была недовольна предыдущим работником и, на жалобу Ширака о неважных делах, предложила ему должность домоуправителя.
