Огоньки под потолком, вспыхивая в такт музыке, складывались в узор, претендующий на изображение северного сияния. Бар был забит до отказа. Шумевших за своими столиками приезжих можно было легко отличить от местных завсегдатаев, в основном сидевших молча. Здесь было немало путан. За три дня Шутов наметанным взглядом определил: для городишки вроде Фэрбенкса многие из них очень даже ничего. Однако сейчас ему было не до путан.
Вообще бары и злачные места он не любил. Там, где он провел молодость, на золотых приисках Чукотки и Колымы, никаких баров не было. Молодым ребятам вроде него, в случае если им нужна была девушка, бар заменяла обыкновенная бутылка. И комната, свободная хотя бы на несколько часов. Он же, Шутов, был в этом отношении в привилегированном положении: кроме собственной однокомнатной квартиры, у него была еще и гитара. Играл он, по собственному убеждению, средне, но виртуоз-музыкант тамошним девушкам, как он вскоре понял, был и не нужен. А поскольку хорошеньких девчонок в тех местах хватало, выбор у него был широчайший. К барам же, и вообще к американским порядкам, его приучил Дик. Особенно в последний год.
Вспомнив о Дике, Шутов выпил бокал одним махом. Что да, то да: всевозможные притоны и бордели были для Дика родной стихией. Он читал их, как некоторые люди читают книгу. Войдя в любой бар, Дик мог по одним только позам проституток и выражению лица бармена рассказать, что здесь только что произошло. Однажды они ухитрились провести ночь в баре в Гарлеме, и никто в эту ночь их там пальцем не тронул. Потом в полицейском участке им объяснили: за всю историю этого бара там не рискнул показаться ни один белый.
— То же самое? — Остановившийся перед Шутовым бармен поднял одну бровь. Поскольку за эти три вечера они научились отлично понимать друг друга, Шутов вместо ответа коротко моргнул. В следующую секунду бокал был уже наполнен бурбоном точно на том же уровне: не доходя сантиметра до ободка. Взялся было за ножку, чтобы пригубить только что налитое, но его остановил женский голос. Голос был низким, но довольно приятным:
— Я бы тоже очень хотела «то же самое».
Скосив глаза, Шутов встретился взглядом с только что севшей на соседнюю табуретку девушкой лет двадцати. Она была довольно милой. Может быть, даже больше чем милой. Светлая шатенка с темно-голубыми глазами и отличной фигурой. Судя по манерам, а также по откровенно вызывающему мини-платью — типичная «девушка для танцев», хотя раньше здесь Шутов ее не видел.
