За окном мелькали полустанки и станции. Она плохо запомнила эту дорогу. В последнюю ночь не сумела заснуть. Утром чемодан показался вдвое тяжелее. Кто-то помог вынести его и поставил рядом с ней на песок.
Поезд сразу стал чужим и огромным — может быть, потому, что перрона здесь не было. Не было и станции — просто торчала на тонкой палке доска с каким-то названием.
Когда поезд ушел, на другой стороне железнодорожного пути она увидела Алексея. Он не смотрел на нее.
Случилось что-то более важное, чем все ее сомнения и раздумья. Лена поняла это сразу, как только он шагнул навстречу. Качнулись плечи, руки растерянно шарили по лыжной куртке. И взгляд, избегающий ее, все время уходивший в сторону.
— Хорошо, что смогла приехать…
И замолчал. Нет, он не обрадовался. Даже не удивился. Просто замолчал. И по тому, как он ее встретил, поняла, что сейчас ни о чем нельзя спрашивать. Нужно просто идти за ним к старенькому «газику».
Полетела навстречу клубящаяся песком дорога. Только тогда Лена заметила, как давно он не брился. Почему-то вспомнила Алексея на волейбольной площадке. Он был гордостью курса. Ничего лишнего не было ни в его движениях, ни в жизни, подчиненной простой и видимой цели. И никогда вот так, без дела, не двигались руки…
Перегрелся мотор. Они вышли на несколько минут из машины. Тогда она в первый раз по-настоящему увидела песок. Не тот, из которого лепят домики, и не ласковый золотистый песок пляжа… Этот песок заполнил собой пространство, пропитал воздух, замутил далекое отсюда небо, спрятал солнце. Жалобно скрипел в его невидимых бархатных лапах металлический кузов машины.
Она не хотела начинать разговор. Но не выдержала и спросила:
— Может быть, ты что-нибудь скажешь?
Тогда он заговорил.
Они ушли вперед, осталась за желтой горой машина, а он все говорил — сбивчиво, неровно. Было в его словах что-то такое, от чего в сознании вставала реальная картина происшедшего… Даже сейчас, когда Алексея нет рядом, закрыв глаза, она видит все.
Два человека идут по пустыне. Багровое, злое солнце прячется за горизонт. Люди идут очень давно, оба устали. Ночью они спали рядом, завернувшись в брезент. Много раз до этого маршрута засыпали они вот так, вдвоем. Курили по очереди последнюю папиросу и никогда не говорили о дружбе.
Утром на сером брезенте сверкали холодные капли влаги. Только на третьи сутки они нашли этот проклятый шурф. Квадратная черная яма, пятнадцать метров глубины, и закон Архимеда.
