А здесь, рядом со мной, траурный митинг. Страшное слово сейчас, спустя двадцать лет… В визире камеры я вижу дрожащие лепестки цветов, строгие, суровые лица моих ровесников, лица матросов и солдат, детские лица.
Да, двадцать лет прошло с тех пор.
Двадцать лет — достаточный срок, чтобы выросло новое поколение, но слишком малый, чтобы забыть прошлое.
