С киноаппаратом в бою | страница 54
— Ты помнишь, когда мы снимали у Горпищенко, чем кончались немецкие атаки? — напомнил я Левинсону.
— Да, страшно даже вспомнить! Горы трупов. Горы… — ответил Левинсон.
— Неужели теперь мы будем брать Сапун-гору в лоб? Не представляю себе! Да и нужно ли?
На другой день наши войска отбили Балаклавские высоты и заняли всю линию над городом и морем. Мы со своей полуторкой выбрались в старый крепостной ров на горе. Внизу под нами была Балаклава с немцами…
Вспоминается 1941 гад. Мы сидели в Балаклаве, а немцы висели над ней на горе, вот так же, как мы сейчас. С провизией в Севастополе было очень туго, а в Балаклаве мы всегда отводили душу — наедались досыта. При частых бомбежках и артналетах снаряды и бомбы падали в бухту. Она густо покрывалась глушеной султанкой и ставридой. Бывали такие моменты, когда зеленая вода бухты становилась серебряной. Мы варили рыбу, жарили и объедались до следующего налета. Только доставать ее из воды было очень опасно. Бухта была под прицельным обстрелом, и днем мы вытягивали из моря султанку, пользуясь длинным концом телефонного провода.
Теперь Балаклава, вернее ее руины, под нашим прицелом и немцы под пулеметным огнем наших моряков. Как все просто — будто переключили полюсы с минуса на плюс.
Снова вся бухта сияла, переливаясь на солнце серебряными брюшками вкусной рыбешки.
Недавно, перед новым наступлением на Керчь, я обзавелся длиннофокусным объективом. Эта огромная труба напоминала крупнокалиберный миномет и часто вызывала на себя огонь. Замаскировавшись в крепости над Балаклавой, мы вели съемки, наблюдения за городом, за Сапун-горой. Вся местность, занятая врагом, была у нас перед глазами. Это позволяло снимать не только эпизоды воздушных боев, но и сухопутные и танковые атаки, обработку немецких позиций «катюшами».
Тяжело груженные, «ИЛы» один за другим штурмовали Сапун-гору. Они ходили над нею низко, бреющим полетом на высоте 100–150 метров, сея огонь и оставляя черный след разрывов.
«Наконец-то настала наша пора! Эх, Димки нет! Как мечтал он тогда о съемках в наступлении, когда мы будем бить врага! Гнать с нашей земли и бить, бить!» — думал я. Какой радостью была съемка в сорок первом году сбитого «юнкерса»! А теперь? Каждый день, каждый час, каждая минута приносили столько побед! За всю войну я не ощущал такой удовлетворенности снятым материалом. Впервые я мог в таком многообразии снимать боевые операции наших частей совсем близко, в расположении противника. Я охрип от возгласов и выкриков: «Давай, давай! Бей! Еще раз! Бей! Ура!»
