— Не тяните, Сэм. Это очень вредно для моего сердца!
— У вас нет сердца, Кленси, если вы с таким снобизмом относитесь к Мери Келли…
— Сэм!
— Я ничего не говорю. Впрочем, вам ничего и нельзя сказать. Ну, я уж лучше вернусь к Блаунту. По-видимому, он через соседку предупредил свою жену и назначил ей свидание: он лежал в первом такси, которое она наняла, и угрожал шоферу револьвером. Шофер немедленно сообщил в полицию, как только Блаунт покинул машину. Он утверждает, что миссис Блаунт передала своему мужу деньги, половину которых он ей вернул, сказав, что ему надо немного. Когда она вышла, Блаунт приказал шоферу отвезти себя на маленькую улочку около вокзала.
— Говорил ли Блаунт о своих планах жене?
— В такси — нет.
— А миссис Блаунт и ее соседку арестовали?
— Нет. Наши коллеги думают, что аналогичный случай может повториться, но теперь они прослушивают и телефон соседки.
— Это, конечно, ничего не даст.
У Кленси мелькнула какая-то мысль. Что-то весьма неопределенное, что он никак не мог четко сформулировать.
— Сэм, — спросил он, — когда арестовали Блаунта после нападения на банк Гленс Фоллс, украденные деньги были возвращены?
— Да, все до последнего цента. А почему вы об этом спрашиваете?
— Не знаю. — Неясная мысль все еще бродила у него в голове. Вообще, когда такую мысль удается ухватить, она всегда что-нибудь дает. — Я спросил просто так. Я смутно что-то чувствую…
— Очень хорошо, — сказал капитан Вайс. — Я люблю, когда вы так говорите. Нюхайте и ищите всю ночь. Результаты доложите мне завтра.
— Попытаюсь, Сэм. Спасибо, что позвонили.
— Благодарю, что вы предоставили мне возможность сказать вам пару слов. Спокойной ночи.
Кленси положил трубку, секунду подумал, не придумал ничего интересного и вошел в комнату. Капровский снял свою куртку и, сидя в кресле, перелистывал журнал, который отложил при виде Кленси.
— Новости, лейтенант?
— В Олбани видели Блаунта, но он удрал.
Кленси зажег сигарету и тоже бросился в кресло.
— Кап?
— Да…
— Что вы знаете о Холли Вилльямсе и Филе Маркусе?
— Вилльямса я совсем не знаю, я никогда им не занимался, Но Маркуса я хорошо помню. Я помню допросы по поводу пожара. Никто ничего не понимал. И в Центр-стрит я видел его один только раз, в тот день, когда его поймали. Но боже мой, лейтенант, вы должны помнить их лучше меня!
— Я их помню. Я не о том говорю…
Неясная мысль все больше и больше мучила его. Он наклонился, взял сигарету и стал сосредоточенно рассматривать свои босые ноги, стараясь отогнать дым, мешавший ему.
